Черноморский призрак 2 - Сергей Васильевич Лысак
Идет последняя минута тишины. Кочующая батарея уже на позиции, и ее орудия наведены на цель. Мне снова приходится занять место наводчика у бакового орудия. Первый выстрел будет зажигательным снарядом по пароходу, стоящему с краю якорной стоянки в бухте. Надеюсь, что он быстро загорится, обеспечив нужную подсветку других судов, находящихся поблизости. Чтобы облегчить работу «Измаилу» и «Скадовску». А мы после этого займемся целями на берегу. Ганс уже выдал прицельные данные, и ствол орудия смотрит в ночную тьму, где вскоре разразится ад. Время! Грохот выстрела прокатывается над морем. Снаряд проносится над гладью бухты и бьет в борт французского парохода, где тут же вспыхивает яркая точка. Повторение пройденного материала началось!
Спустя несколько секунд гремят выстрелы «Измаила» и «Скадовска». Погода хорошая, качки почти нет, расстояние до цели небольшое. Да и стоят французы в бухте довольно кучно, не промахнешься. Орудия пароходов бьют с максимальной скорострельностью, и пожары на французских судах вспыхивают один за другим. А поскольку французы экономили уголь, и не поддерживали пар в котлах, никто из них не смог дать ход машиной. Поэтому очень скоро Камышовая бухта запылала. Команды в панике покидали обреченные корабли, пытаясь найти спасение на берегу. Но и там было неспокойно. Едва «Измаил» и «Скадовск» занялись стоящими в бухте судами, «Лебедь» перенес огонь на батареи, стоящие на обоих берегах у входа в бухту. А кочующая батарея под командованием Шахурина начала утюжить французские батареи со стороны суши. Причем так эффективно, что французы поначалу даже не поняли куда стрелять, и палили в белый свет. Вернее, в темную ночь. Снаряды же наших пушек перемалывали цели одну за другой. Ставка была сделана не на огненный вал, а на высокую точность стрельбы. И у нас неплохо получалось. Мы в паре с Гансом могли если и не добиться прямого попадания в пушку, но близкий разрыв фугасного снаряда разламывал ей лафет и мог повредить ствол. Не говоря о том, что на самих французских артиллеристов взрывы снарядов тоже действовали самым неблагоприятным образом. Попутно уничтожалось попавшее под обстрел имущество, взрывались запасы пороха, разрушались земляные укрепления. Все это я наблюдал в режиме реального времени одновременно с получением прицельных данных.
Шахурин работал не так интенсивно. Прицельные данные у него были подготовлены заранее, поскольку расположение целей известно, и намечены несколько наиболее удобных позиций для стрельбы. После установки орудий проверили еще раз дистанцию дальномером, и после этого Шахурин вел огонь в темноту фактически по невидимым целям, внося поправки в прицел благодаря нашему «секретному оружию» — Петру Дробышеву. Который отлично справлялся с обязанностями артиллерийского корректировщика, наблюдая в хорошую оптику за полем боя. Поэтому наша кочующая батарея вела хоть и редкий, но точный огонь. Разнеся все намеченные цели со стороны суши, переключилась на цели в глубине вражеской обороны, что добавило незваным гостям из Прекрасной Франции острых ощущений. Во вражеском лагере царила паника. Ни о каком организованном сопротивлении речь не шла. Французы просто не понимали, где противник, и куда стрелять. А потом стрелять стало уже не из чего. Поскольку все орудия «закончились». В общем, было весело.
Ближе к рассвету стрельба стихла. В самой Камышовой бухте стрелять уже было не по чем, поэтому «Измаил» и «Скадовск» прекратили огонь. Все французские корабли горели, освещая ярким пламенем близкий берег, а кое-кто уже взлетел на воздух от взрыва пороха в крюйт-камере. На берегу тоже кое-где еще горело. Все артиллерийские батареи уничтожены, склады пороха взорваны (спасибо Гансу!). Прочие цели вроде палаток, складов продовольствия и различного барахла меня не интересовали. Ими будет, кому заняться.
Едва забрезжил рассвет, к нам подошли шесть пароходофрегатов во главе с Корниловым, чтобы тоже принять участие в принуждении к миру представителей Прекрасной Франции. С их палуб удивленно смотрели на открывшийся пейзаж, не понимая, куда стрелять. Берег, изрытый воронками от взрывов, и затянутый клубами дыма от догоравших французских кораблей, молчал. Там не осталось ни одной целой пушки. Но это знал я благодаря Гансу, а остальные-то не знали! Французы, кто уцелел в этом аду, попрятались. Ушлые месье быстро сообразили, что огонь ведется по батареям и по территории лагеря. Поэтому чем дальше от него, тем больше шансов уцелеть, Нельзя винить их за это. На войне любой нормальный солдат в первую очередь думает о сохранности своей драгоценной тушки, а потом уже обо всем остальном. И если нет никакого смысла торчать под обстрелом, то он и не будет этого делать, а постарается найти надежное укрытие.
Поняв, что дальше ждать бессмысленно, и объяснять что-либо можно долго, приказал дать ход и следовать в Камышовую бухту, просигналив на «Громоносец», что все береговые батареи уничтожены, и опасности нет. Конечно, ни один командир военного корабля так бы не поступил. Но с меня, штатского шпака, что взять? Тем более, все французские корабли, которые еще не до конца сгорели, сорвало с якорей и сейчас они догорали на мели, куда их вынесло ветром. Вся центральная часть акватории бухты была свободна.
«Лебедь» беспрепятственно вошел в бухту. По-прежнему стояла тишина. И лишь после этого весь отряд пароходофрегатов двинулся следом. В море ждали линейные корабли с сопровождающими их пароходами. Но похоже, их помощь здесь не понадобится. «Лебедь», «Измаил» и «Скадовск» уничтожили все наиболее важные цели. А сейчас вместе с пароходофрегатами доломают то, что осталось. На мачте «Громоносца» взвился сигнал, и утреннюю тишину снова разорвал грохот выстрелов. Шесть пароходофрегатов Черноморского флота и три парохода «хулиганской флотилии» обрушили огненный шквал на берег.
Бомбардировка продолжалась недолго, всего сорок шесть минут. Тем не менее, этого хватило, чтобы французский лагерь превратился в груду обломков и лохмотьев. Все французы, которым повезло уцелеть во время ночного обстрела, сбежали заранее, едва увидели, как наши пароходы входят в бухту. И сейчас наблюдали издали, находясь за пределами нашего огня. Было бы у нас поблизости достаточное количество войск, можно было бы легко уничтожить эту дезорганизованную толпу. Но чего нет — того нет. Армейское командование в Крыму совершенно неожиданно получило приказ от своего начальства перекрыть пути возможного наступления неприятеля на север Крыма, и фактически бросило защитников Севастополя, предоставив их самим себе.
Чем больше я смотрю на эту войну, тем большая уверенность у меня возникает, что дело нечисто. Едва мы начинаем одерживать победы, как тут же поднимается волна противодействия в Петербурге. Неявная, очень завуалированная, но тем не менее ощутимая. И даже
