Владимир, Сын Волка 2 - RedDetonator

В Румынии, пока что тихо, но напряжение растёт — Орлов говорит, что экономическая ситуация там не лучше, чем в Польше, поэтому в КГБ прекрасно понимают, к чему это должно привести.

Югославия тоже в глубоком кризисе — с 1987 года там происходит бардак, вызванный рыночными реформами. Этим активно пользуется Слободан Милошевич, стремительными рывками консолидирующий власть в своих руках и устраняя своих политических оппонентов политическими методами.

В Болгарии тоже демонстрации, причём вызванные действиями Компартии Болгарии — уже несколько лет идёт «Возродительный процесс», то есть, ассимиляция болгарских турок, которым такое, естественно, не нравится.

Генсек Тодор Живков очень сильно не нравится Горбачёву, потому что выступает против «демократизации» и «гласности». Он так и не провёл ожидаемых Москвой реформ, даже не начал их, обоснованно считая, что это против идей марксизма-ленинизма.

«Болгары будут вспоминать его правление с ностальгией», — припомнил Жириновский. — «Оппозиция строила свою кампанию на том, что он якобы развёл в Болгарии коррупцию, но в 90-е выяснилось, что „коррупция Живкова“ — это новый стандарт минимального коррупционного уровня, а настоящая коррупция лишь набирает обороты и дальше будет только хуже».

В Чехословакии, пока что, тишина, но это тоже не очень надолго.

Блок планомерно рушится, причём следует ожидать цепной реакции.

В прошлой жизни Директора этот процесс прошёл относительно бескровно, за вычетом Югославии. Но Югославия — это уникальный эпизод, кровавость которого обусловлена комплексом предпосылок, отсутствующих во всех остальных социалистических странах.

— Чего так погрустнел, Вольфыч? — спросил генерал-лейтенант Гаськов.

— Ситуация в мире меня тревожит, — честно ответил Жириновский. — С сопредельными странами всё как-то тревожно, с Ираном непонятно и тревожно, в союзных республиках тоже всё не слава богу, отчего тоже тревожно…

— Да нормально всё с миром, Володь, — улыбнулся Константин Эдуардович. — Есть трудности, есть недоработки, но у меня есть стойкое убеждение, что если мы с тобой с Афганом справились, то и со всем остальным справимся — и об Иране можешь вообще не волноваться, потому что уже идёт переговорный процесс. Большой войны не будет.

— Так я не о большой войне переживаю — сейчас её просто никто не потянет, что очевидно всем, а об Афганистане, — покачал головой Владимир.

— Насколько мне известно, прекращение поддержки Ираном афганских душманов — это главная позиция нашей стороны, — ответил на это генерал-лейтенант. — Наш МИД сильно влияет на Хуссейна и держит его на крючке обещанием помощи в послевоенном восстановлении иракской экономики.

«У самих экономика на нитке висит…» — с недовольством подумал Жириновский. — «Никаких уроков не извлечено, никаких выводов не сделано».

— Эта затянувшаяся война закончится по щелчку пальцев — все уже давно устали, — продолжил Гаськов. — Сторонам нужно лишь согласовать устраивающие всех условия мирного соглашения. Наши хотят, чтобы Иран свернул поддержку душманов, а вот чего хотят американцы…

— Да очевидно, чего они хотят — чтобы война продолжалась, а душманы получали оружие и технику для этих бессмысленных попыток сковырнуть Ватанджара, — горько улыбнулся Владимир.

Он переписывается с президентом Афганистана, а иногда даже созванивается, чтобы поболтать о том, о сём.

Мохаммад Аслам Ватанджар хвастается, что никогда ещё народ Афганистана не был так един, как сейчас — теперь, когда в большинстве провинций, наконец-то, воцарился мир, никто больше не хочет воевать. Гораздо выгоднее выращивать мак и сдавать его правительству — это большие деньги, способствующие обогащению афганских колхозов и совхозов.

Вопреки ожиданиям Жириновского, Ватанджар даже не думает менять риторику и убавлять содержание марксизма-ленинизма в своих речах — оно всё такое же умеренно-терпимое для афганской общественности.

Зато дела его говорят лучше всяких слов — недавно принят закон «О кооперации в ДРА». Можно официально заниматься всем, чем хочешь, кроме опиума. Опиум на 100% государственный, потому что было бы безумием отдавать его на откуп частникам.

Да и масштабы производства опиума уже превзошли исторический рекорд 1984 года чуть меньше, чем вдвое, с выраженной тенденцией к дальнейшему росту объёмов производства.

СССР это выгодно, потому что дешёвый опиум = дешёвый морфин.

Основным рынком сбыта советского медицинского морфина является КНР, но с постепенным увеличением доли Юго-Восточной Азии и, что удивительно, Японии и Южной Кореи.

«Когда запахло реальными и быстрыми деньгами, ГМС возбудился и мобилизовался», — подумал Жириновский. — «Средства на строительство фармацевтических заводов сразу же нашлись, кадры тоже обнаружились, и оборудование как-то оперативно произвелось — всё эти подонки могут, когда им очень надо».

Он видел в этом явный след номенклатурщиков, которые думают о недалёком будущем. Советские международные сертификаты от распада СССР никуда не денутся, как и заключённые договора на поставки, поэтому морфий продолжит оставаться сверхприбыльным бизнесом, пока Афганистан стабилен и поставляет крайне дешёвое сырьё.

На политические последствия им плевать — Франции и США очень не нравится то, что делает умирающий Союз.

Насколько известно Жириновскому, в ООН ведутся переговоры — СССР подписал конвенцию о контроле над наркотическими веществами, и в ней нет ни строки о том, что у него есть квота на торговлю морфием на международном рынке.

СЭВ, КНР, КНДР, Вьетнам, Куба, несколько латиноамериканских стран — на это всем плевать, но вот Южная Корея и Япония — это уже нехорошо. Владимир и сам слегка удивлён тем, что неправильные корейцы и японцы идут против корпорации своего сюзерена и покупают более дешёвый морфий у его идеологического и экономического врага…

Возможно, это потому, что деньги не пахнут — у Союза морфий не только более дешёвый, но ещё и более качественный, чем у «Johnson Johnson», ведь в горных ущельях Афганистана вырастает опиум фармакопейного качества. Из него легче получать морфин, а сам морфин получается чище, что очень важно для медицины — более предсказуемый эффект и более низкая частота побочных эффектов.

И, судя по тому, что происходит в ООН, Горбачёв, вернее, люди, стоящие за ним, очень хотят выбить для Союза квоту по реализации морфина «цивилизованному миру», да пожирнее.

Но для этого придётся подвинуть фармацевтические компании США и Франции, потому что рынок давно поделен.

«У меня крепнет уверенность, что номенклатурщики головы сложат, но добьются хотя бы 10–15% рынка дипломатическим путём», — подумал Жириновский. — «Это бизнес, который точно переживёт Союз».

— Вольфыч, я тебя уверяю — у Аслама всё под полным контролем, — улыбнулся Гаськов. — Душманы сейчас являются басмачами не только по форме, но и по содержанию — арабские шейхи уже разочаровались и