Запорожье -1. Провал - Безбашенный
Верить этим байкам или нет, Никифорова не знала и сама. Самый крупный сом из пойманных и измеренных достоверно был больше трёх метров, но это в девятнадцатом уже веке с его уже многочисленным населением и соответствующим рыболовством, когда мало какая речная рыба могла уже дожить и дорасти до своих предельных размеров. Этот трёхметровый рекордсмен весил триста с небольшим кило, а вот насколько заслуживают доверия давние сообщения о чуть ли не восьмисоткилограммовых сомах, которые как раз и должны быть по расчётам пятиметровой длины? Современный нильский крокодил тоже при длине в пять с половиной метров уже в числе рекордсменов, но раскопаны и костяки древних — уже исторических, а не динозавровых времён — десятиметровой длины. Так что и пятиметровых сомов отметать с порога, пожалуй, не следует. Местность здешняя сейчас рыбаками не изобилует, а значит, и сомам ничто не мешает расти до предельной длины.
И в принципе — да, сому длиной от четырёх до пяти метров и взрослый пловец уже пригоден на обед, и не зря Григорьич поддержал майора, хоть и едва ли уверен сам в существовании таких сомов. Во-первых, лучше перебздеть, чем недобздеть. Во-вторых, в запас на зиму лучше такую рыбу коптить, которую и есть потом будет удобнее. А байки про сомов-людоедов сейчас именно этому и способствуют, поскольку и есть этим особо впечатлительным эту сомятину сейчас не хочется, и на скорейшем истреблении крупных сомов взбаламученная общественность будет теперь настаивать. А в-третьих, именно это как раз и нужно. И запас на зиму, и избавление от конкурентов, поедающих промысловую рыбу. Чем меньше её сожрут крупные сомы, тем больше её останется для людей и до тех размеров дорастёт, которые и чистить удобнее, и разделывать, и готовить, и есть. Рыба-то чем крупнее сама, тем крупнее в ней и все её кости. Легче обнаружить, легче и извлечь эту кость вовремя, не уколовшись ей уже при еде. А для костлявой речной рыбы это особенно актуально. Да и самому Григорьичу, хоть и труднее эту крупную рыбу из воды вытащить физически, зато какое моральное удовлетворение для заядлого рыбака! Ведь рыба теперь попадается хоть и знакомых видов, но просто немыслимых ранее размеров, и теперь он в воду обратно отпускает как мелюзгу такую, которой раньше хвастался как рекордной! Уж кто реально счастлив в их нынешнем положении, так это он.
А чтобы рыба такая подольше не кончалась, замена выловленной нужна, а для этого и новая должна до этих же размеров успевать дорасти. Для того Григорьич мелкую и отпускает, чтобы росла и нагуливала настоящий достойный размер. Но то Григорьич со своей бригадой такой сознательный, а щуки с сомами хищники и ведут себя хищнически, абсолютно не думая своими рыбьими мозгами ни о каком светлом будущем. Жрут любую рыбу, какая попадётся и посильной окажется — и мелкую, и среднюю, и сколько её до того настоящего размера дорастёт, чтобы Григорьич её для их анклава выловил? Бывают ли на свете щуки пятиметровыми, Никифорова сильно сомневалась. Достоверно измеренные до двух метров не дотягивают, хотя и близки к ним. Ну, допустим, на три метра с небольшим старушка какая-нибудь и вымахает, а больше-то — вряд ли, если по аналогии с сомами, для которых допускаем пять, поскольку достоверны превышающие три. Но вылавливать их не только таких надо, конечно, а всех от полуметра и больше, поскольку чем меньше будет в низовьях Днепра крупных щук и сомов, тем больше останется для их анклава нормальной речной рыбы радующих Григорьича размеров. И конечно, уж всяко не будет в обиде на её радующие Григорьича размеры и весь остальной их анклав.
Сазан, этот дикий предок окультуренного прудового карпа, и современный ещё попадается вполне достойных размеров. Больше метра — редко, но это в том мире редко, а в этом Григорьич уже не одного такого выловил, и мельче полуметра он вообще отпускает в реку обратно — дорастать. И по его мнению вполне реально могут и полутораметровые в Днепре быть, просто пока ещё не попались. Да что сазан! Тут и плотва больше полуметра не так уж и редка, которая в прежнем мире в ладонь величиной уже достойной считалась. А теперь бригада Григорьича её мельче полутора ладоней не берёт, а отпускает дорастать. Но кто совсем уж в шок вгоняет, так это караси почти такого же размера. В прежнем мире такого карпа в пруду поди ещё поймай, живой легендой станешь, а тут — карась, да не тот, который белый и покрупнее жёлтого, тот-то дальневосточный, и не может его быть в этом нынешнем Днепре, а вот именно, что жёлтый, исконно местный. Половинного размера от этого рыбаки не иначе, как "кабаном" называли, и улов, в котором была хотя бы парочка таких "кабанов", бывал предметом особой гордости. А как тогда вот такого называть? Так теперь бригада всех карасей "не кабаньего" размера дорастать отпускает, а гордится — вот такими "сверхкабанами". А уж как радуются им в столовой!
Так-то карась — одна из самых костлявых речных рыб. Он вкусен, тут уж отдай ему должное и не греши, но косточки эти, мелкие и многочисленные, всё удовольствие от него отравят, если только ты не упёртый фанат речной рыбалки и поедания своего улова. Но вот такой карась-гигант — это же совсем другое дело! У него и косточки эти вытащить легко, не пропустив ни одной. И вкусом его наслаждаешься, и от косточек его особо-то и не страдаешь. Вот бы все они такие были! Так для этого-то и настроен теперь Григорьич всем крупным щукам и сомам беспощадную войну на истребление объявить. И
