Запорожье -1. Провал - Безбашенный
Костян с его Светкой с большим трудом сдерживались от смеха, глядя на весь этот разворошенный улей, Витёк и Гендос прыскали в кулаки между комментариями про отсутствие у туземных девок боязни мышей, тараканов и крови, способность без проблем зарезать курицу, а главное — и родить без кесарева сечения, а Люся, на этот раз занявшая место за соседним с ними столиком, переглядывалась с Олегом и тоже посмеивалась, всё это прекрасно слыша. И когда самая проблемная из бэушных с довесками, не совладав с расстройством, завизжала о ненужности анклаву этих диких и безграмотных туземок, так и добрая половина зала грохнула от хохота.
Ещё три закатили истерику из тех, которые постарше и с двумя детьми, поняв, что первыми из категории "ещё есть надежда" выпадают именно они. Одна даже вообще на полном серьёзе потребовала от Семеренко категорического запрета на приём в анклав туземных девок, пока не выйдут замуж все его незамужние гражданки, имеющие право на семейное счастье в первую очередь по самому факту своего гражданства. Весь зал лежмя лёг от смеха, когда майор ответил ей, что лично она имеет право на своё семейное счастье и вне всякой очереди, как только найдёт жениха, согласного взять именно её. Право-то на счастье имеют все, а вот возможности реализовать его — у каждого свои. Добровольность брака, гарантированная законами цивилизованного общества — она ведь для обеих сторон одинакова. И оставлять потенциальных женихов без желанных для них невест он права не имеет, но точно так же не станет препятствовать и приёму в их анклав женихов для таких гражданок, которые окажутся не востребованы своими. И тут же посыпались шутки о том, что туземные мужики — настоящие, феминизмом современным не затюканные и за руки в боки — сразу и молча в торец засветят. Штук пять тогда обвизжались, требуя защиты себе от ментов постарше, но не смогли внятно ответить, от кого их требуется защищать, и из-за этого ещё пуще рассвирепели, обвиняя ментов в сговоре с препятствующей их законному счастью молодёжью. Столько анклав давненько уже не смеялся.
Можно подумать, для этого нужен какой-то сговор! А то мужики постарше, да поопытнее, и сами не сообразили расклада! Понятно, что для молоденьких и свежих девок они стары, но если эти девки достаются молодёжи, то и не получают женихов из их числа рассчитывавшие на них бэушные с одним довеском, помоложе, посмазливее и поздоровее. Так если менту с оставшейся в прежнем мире семьёй один хрен аленем здесь становиться, то и есть же разница, с какой именно? И чем шире выбор, тем лучше. На хрен надо брать заведомо хреновых, когда намного лучшие есть! Кого-то, естественно, никто не возьмёт, ну так и кто им таким виноват в том, что именно они — худшие? Никто не обязан худших себе выбирать, и правильно начальство говорит, что брак — доброволен для обеих сторон, а не только для одной, привыкшей быть всегда и во всём правой. Равноправие — хорошо, мы — только за. Своими правами — больше поступаться не станем. И никто этого, конечно, не высказал вслух, но судя по новой волне истерик, дошло наконец до них и без слов. Так или иначе, все мужики и не боящиеся пострадать из баб сошлись на том, что пополнение анклаву жизненно необходимо, и прежде всего — здоровой и полной сил молодёжью.
И только за столами у рыбацкой бригады Григорьича, с которой работал в этот день и Юрец, не принимали особого участия в общем веселье, а о чём-то говорили между собой и вид имели мрачный. И после ужина приятель объяснил компании, в чём тут дело. Выбирая сеть между зарослями камыша, где так любят кормиться сазаны, они её случайно зацепили за корягу, и с её высвобождением им пришлось повозиться. А когда уже плыли вдоль берега домой, увидели какое-то оживление среди торгашей на берегу Хортицы, оно их заинтересовало, но когда решили разглядеть его в бинокли — млять, лучше бы уж мимо проплыли и не глядели! Человека ведь там эти дикари решили какому-то из своих богов в жертву принести! Парня или бабу, они издали не разглядели, но держали жертву четверо на весу за руки и за ноги, да так и потащили к жертвенному костру. Жрец ихний молитвы там возносил, помощники его, и как убивали жертву, за спинами толпы видно не было, но орала пронзительно, а потом толпа чего-то благочестивое по своим представлениям орала, но что именно, хрен разберёшь. Но показалось, что и язык какой-то не славянский. И это — предки? Да ну их на хрен, таких предков! Мало того, что работорговцы грёбаные, так ещё и богов своих кормят человечиной!
Каждую весну они это безобразие на Хортице учиняют или только на этот раз какую-то вескую причину для такой жертвы усмотрели, хрен их знает. Но спрашивается, нахрена их анклаву такое непотребство прямо под боком? Не объявили ведь всем прямо за ужином почему? Да просто чтобы хоть поели-то все нормально, и не стошнило никого из особо впечатлительных. То, что дрон в последний раз отснял — это до того было, а потом его заряжаться вернули, отчего и упустили этот неприятный, но показательный момент.
Семеренко на правах бригадира доложит сам Григорьич, но ведь насколько его успели уже изучить как главу анклава — не рыпнется майор, не отмерив семь раз. А тут же как? Пока ты семь раз отмерять будешь, другие уже и отрежут, и унесут. Да ведь увидели уже эти работорговцы и Дворец, и на какие мысли он их навёл, это же к бабке не ходи. Не в этот раз, так в следующий и по их душу уже заявятся, и уже не таким караваном, а всей дружиной, да с ополчением. И скольких тогда убивать на
