Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин
Учиться мне все это время никто, слава Богу, не мешал. Честно признаться, иной раз даже скучал, вспоминая о своих баварских приключениях, но эту дурь учеба из меня обычно быстро и надежно выбивала. Тем более, я не только учился, но и окунулся с головой в жизнь Свято-Георгиевского студенческого братства, побывав в оном и фехтвартом, и шпрехером, и даже вице-сеньором, заместителем председателя, если в терминах прошлой своей жизни. Стать сеньором, председателем то есть, мне, увы, не светило — таковым, согласно уставу братства, может быть только лицо имперского подданства и немецкой народности. Такая вот национальная дискриминация, в здешнем мире, впрочем, обычная и естественная, так что я не в обиде. Это вон Арнольд Шварценеггер в бывшем моем мире сожалел, что не может стать американским президентом[69], а мне и так неплохо. Во всяком случае, и управлению организацией я поучился, пусть и такой рыхловатой, как студенческое братство, и полезное новшество ввел, будучи фехтвартом — обязательный осмотр шлегеров перед началом мензура. Как гласит армейская мудрость, страницы устава написаны кровью…
С каждым годом, добавлявшимся к моему возрасту в этой жизни, у меня не то чтобы так уж сильно прибавлялось ума, но потихоньку уходила доставшаяся мне от Алеши подростковая дурь. Способствовали этому и другие жизненные обстоятельства, с моим возрастом напрямую не связанные.
С Гертой и Анькой мы развлекались еще год с небольшим, потом Анька вышла замуж, оставила работу у Герты и перебралась к мужу в деревню Ланзинг недалеко от Дахау. Меня, сами понимаете, упоминание этого города поначалу несколько покоробило, но тут же я вспомнил, что здесь это всего лишь маленький городишко, и прилипнет ли в здешнем мире к его имени недобрая слава печально известного учреждения по соседству или же нет, одному Богу ведомо. Вовлекать в наши забавы кого-то из служанок вместо Аньки мы не стали, и до моего отъезда тешились с Гертой вдвоем. Не скажу, что со столь сильной и выносливой женщиной это было легко и просто, но все легче, чем втроем-то. Денег за доступ к телу Герта с меня не брала, довольствуясь платой за проживание и стол, что только прибавляло естественности и человечности нашим с ней отношениям. Мне даже удалось уговорить фрау Штайнкирхнер устраивать себе небольшие, дней по десять, летние отпуска, которые мы проводили на Баварском море, арендуя для этого дом. Не тот, конечно же, где жили мы с Катей… Честное слово, прощаться с Гертой оказалось для меня не таким уж и легким делом, а уж сама она даже разревелась от избытка чувств.
Раздвоения личности со мной больше не случалось, что и понятно — причин к тому в жизни, ставшей спокойной и размеренной, не было. Да и не надо, обойдусь. Хотя, если что, знаю теперь, к кому обращаться за помощью.
Домой на каникулы я так ни разу и не ездил, вместо этого путешествуя по Баварии. Снова побывал в Ландсхуте, в Байервальде, в Пассау, открыл для себя и многие другие уголки этой красивой и интересной страны. Было дело, воспользовался приглашением Альберта и как-то на каникулах провел три седмицы в Восточной Пруссии. Почти не слезал с коня, расстрелял десятка три барабанов, — в общем, насыщенная такая программа активного отдыха. Заехали и к Майхоффенам, дабы я имел возможность лично принять благодарность барона и его супруги за спасение дочери. Самой Кати в это время в поместье не было, что лично я посчитал благоприятным обстоятельством — встречаться с ней, откровенно говоря, не особо хотелось. Зато я познакомился с ее отцом. М-да, калека-то он калека, но если кого и можно назвать железным человеком, то это как раз барона фон Майхоффена. Кате с некоторыми особенностями ее характера было в кого пойти. Доктора Грубера я тоже не видел, и тоже не сильно по этому поводу огорчился. Он, кстати, теперь не просто Грубер, а Грубер фон Лассвитц — дворянство король Пруссии ему пожаловал. Впрочем, новоиспеченный дворянин жизнью в поместье не прельстился, а тут же устроился на королевскую службу в министерство финансов, где почти сразу получил место начальника департамента. Хм, что-то не замечал я за ним особого таланта управляться с деньгами, но им там виднее. На место доверенного лица Шлиппенбахов он рекомендовал своего бывшего помощника, так что интересы родственников моего приятеля не пострадали. В общем же, несмотря на обилие впечатлений, каковыми оказалась богата поездка, Бавария все равно нравится мне больше, чем Восточная Пруссия. Однако же потихоньку подкралась тоска по дому и последний год я уже чуть ли не дни считал до возвращения.
Дома, судя по письмам родных, все развивалось своим чередом. Васька, закончив Кремлевский лицей, обязательные для бояр три года царской службы отбывает сейчас в Кремлевском же полку, к весне срок как раз и выйдет. Невесту ему отец с матерью уже присмотрели, так что успею и на свадьбе погулять. Митька закончил гимназию и неожиданно для всей семьи собрался делать военную карьеру, причем отец, что меня сильно удивило, с таким выбором нашего младшего согласился. Татьянке еще учиться и учиться. Последние несколько писем из дома были наполнены туманными намеками на некие изменения в семье, которые не оставят меня равнодушным. Я, конечно, могу и ошибаться, но, похоже, у меня и вправду появится еще братик или сестренка…
Возвращаться в Москву не через Вену, а через Берлин я собирался еще когда только влез в историю с розыском Кати, а теперь такой путь оказался вообще единственным — война за австрийское наследство все-таки началась и ехать через театр военных действий было бы, мягко говоря, неосмотрительно.
Если верить газетам, пруссаки уверенно теснили австрийцев в Богемии, вынуждая их принять генеральное сражение как можно ближе к Вене, а баварцы столь же уверенно действовали в Тироле, не пуская размещенные там австрийские войска на помощь столице. В венгерских провинциях происходило брожение, и уже отмечались случаи массовой сдачи в плен и столь же массового бегства с поля боя солдат венгерских полков, очевидно, не сильно горевших желанием проливать кровь за Австрию. В общем, поражение Австрии стояло в повестке самого близкого будущего…
— Алекс!
— Альберт!
Шлиппенбах заметил меня первым, что с его-то ростом было не так уж сложно. Обнявшись, мы от души похлопали друг друга по спинам, я не преминул заметить, что Альберту идет темно-синий с серебром мундир полицейского чиновника, получив в ответ
