Кодекс Охотника #40 - Юрий Винокуров
Серьёзно, короче, я задумался над этим моментом. А ещё прекрасно понимаю, что они будут против. Хотя и желающие отсюда убраться точно найдутся. К примеру, Ольга точно согласилась бы сейчас отправиться куда-нибудь в другое место. Наверное, на любую планету, где нет этого всего императорского лоска и забот. А ещё у неё появилась какая-то странная идея с замужеством. Может, кому-то из Охотников, моих братьев, её подкинуть? Нет, она, конечно, не товар и имеет свою голову. Моё дело может только показаться достаточно простым: просто познакомить, а там уже как будет. Но вот вопрос, кого из братьев мне настолько сильно не жалко, чтобы подвергнуть его такой подставе.
Я же, в свою очередь, поведал Темной о помещении со статуей гнома. Даже показал ей частичку своей памяти в тот момент, когда там находился. Она лишь развела руками и сказала, что это не входит в её полномочия — знать такие штуки. Как будто что-то знакомое, но недостаточно при этом всём. И сослалась на то, что нужно спросить у её матери. Какая она у меня молодец. Прям смышлёная девочка, ничего не скажешь. Вот только Бездне сейчас дорога сюда заказана. И связаться она с ней тоже не может. Уже пробовала…
А потому придется дальше ломать голову. Есть ощущение, что как только я разгадаю эту тайну, все станет если не проще, то немного понятнее. И тогда я хотя бы пойму, во что ввязался…
Где-то в Многомерной Вселенной
Морозный Пантеон
— Казнить! Таково мое мнение! — выдал свой вердикт бог Хёд.
— Согласна! — поднялась со своего места Сюн. — Нет здесь правды… Дитя, которое не было взращено в Пантеоне, но является носителем его силы…
— Вы торопитесь… Подождите со своими вердиктами… Я хочу выслушать, что она скажет, — молвил Скади, который опасался Охотников.
Теперь Хельга понимает, почему Сандр называл Пантеон «странным», хотя он был Пантеоном её родителей. Она к нему совершенно никакого отношения не имеет и, по правде говоря, даже не хочет иметь. После того, как она здесь очутилась, она позиционирует себя, как королеву Северного Королевства, жену Александра. И это, несмотря на то, что родители дали ей выбор. Мол, она по праву рождения имеет право присвоить себе титул ещё и Хладного Пантеона. Это, кстати, её тоже сбивало с толку, поскольку каждый здесь называл этот Пантеон, как только хотел. Кто-то Морозным, другие Хладным, третьи Северным. Полная неразбериха.
Холодные и заносчивые боги, которые очень сильно закостенели в своих старых привычках. Вот такое мнение она о них сложила. А ещё, судя по всему, её родители не в слишком большом здесь авторитете. А как объяснить по-другому, что её сейчас привели на суд? И пусть её отец Ульрих и сообщил ей, что стоит им принять неправильное решение, и они тут же вступят в сражение. Однако сражаться против всех разом она не хотела. Она вообще просто хотела увидеть своих родителей. И была неимоверно счастлива наконец-то воссоединиться, и узнать, что у них всё хорошо. Однако она не понимала, зачем ради их прекрасного Северного Королевства и уже вполне родной планеты они выбрали это место. Однако они сказали лишь одну фразу: «Это наш дом. Наше сердце и душа тянется сюда». Этого ей хватило. Однако, это был их дом. И она к нему совершенно ничего не испытывала.
Сейчас Хельга стояла на суде, в центре зала. За её спиной находились родители, которые недовольно зыркали на всяких выкрикивающих божков, а те, в свою очередь, сидели вокруг на неких возвышенностях. Тут она могла прикинуть, что чем выше сидит Бог, тем крепче его иерархия. Что примечательно, самые громкие — это нижние.
Они сразу хотят казнить, убить, и она понимает, сколько же там зависти. Почему же тогда её родители говорили, что Морозный Пантеон — это место, где собрались лучшие воители? Если они её спросят, считает ли она их лучшими воителями, она рассмеётся и просто покажет им имение её мужа. Вон где собрались лучшие из лучших. На крайний случай может Северное Королевство показать. Где на воинскую службу выстраиваются очереди, и нет совершенно никаких оповещений. Люди сами приходят, когда наступает их возраст. И если кто-то по состоянию здоровья или ввиду других проблем не подходит для этой самой службы, то человек потом проходит психологическую поддержку у специалистов, настолько глубоко это ранит их.
Так почему же все эти выкрикивающие головы, которые желают ей смерти лишь по той причине, что она пользуется даром Пантеона, но не родилась здесь, не воспитывалась здесь, не была подвергнута их идеологии, так хотят её смерти?
— Дайте ей слово, — молвил один из богов, имени которого она ещё не знала.
— Зачем ей давать слово? Бросьте в неё лучше молот, так будет правильно, — возмутился дряхлый старик с посиневшей кожей.
Что примечательно, у этого старика кожа, хоть была и старая и морщинистая, но на ней совершенно не было видно каких-либо шрамов, или других напоминаний о его чудных сражениях. Лучше бы ей и правда слова не давали, а то она может здесь обидеть разом всех. Практически всех.
— Ещё одно слово, и мой клинок напьётся твоей крови, Форсетти, — а это уже был её отец, который не выдержал.
— Ну давай, хочу я на это посмотреть. Только предателей я еще не боялся, — фыркнул старик и встал в полный рост, показывая свой характер.
Тут она и заметила, что он был метра четыре в высоту, но боевых шрамов она всё еще не увидела. И вдруг прогремел громогласный голос того, кто являлся её дедушкой. Он сидел, кстати, во главе всего этого представительства на самом высоком месте. И, пожалуй, был одним из тех, кто корчил, наверное, самую недовольную рожу, глядя на неё.
Вот так вот и выходит в жизни. Встречаешь родственников и понимаешь, что не так уж и много потерял, что никогда их не видел. Их адское поведение её не оскорбляло и не печалило. Она уже давно не та наивная Хельга, которая пытается кому-то что-то доказать, или не знает, какое будущее её вообще ждёт: полное одиночество и забвение, или всё-таки быстрая молодость и смерть, пришедшая в одном из Разломов?
Сейчас она знала, кто она и откуда, и с кем связана её жизнь. И потому эти мелкие божки, со странной мелочностью, её совершенно не заботили. Она стояла — спокойная, уверенная, гордая. Дочь своего отца и матери, и жена своего
