«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд
Белок вздохнул и замолчал.
Лес, он очень хорошо понимал чужие эмоции, отложил ложку.
— Это война началась? — спросил он. — Хаттская? С уничтожения станций наблюдения за базами Станислава Хэда на Меркурии?
— Сейчас я понимаю, что да, — кивнул Белок. — А тогда — чего мы только не передумали. Пока не увидели, что Меркурий атакуют корабли, а им отвечают с планеты. Это было уже на семнадцатый день. Я копался потом в Системе, на Земле. Станиславу не просто пытались запретить исследования на детях. На Меркурий напали военные корабли колонистов, чтобы уничтожить разработки по живому железу. Они и разнесли обе наши станции.
— Или это на Земле так положено понимать, что напали колонисты, — подсказал Лес. — Ведь у нас считают, что это хатты напали на имперские суда, перевозившие детей.
— Да может, и так, — махнул рукой Белок. — Я же не спорю. Нам не до этого было совсем. Часть базы была уничтожена. Связи с внешним миром мы не имели. Но на второй станции хотя бы разрушения не были такими фатальными, как на нашей. Потом мы догадались, что аппаратура и послужила наводкой для тех, кто по нам ударил. Потому и уцелело только старье, которое не сумели засечь.
— И вы остались на станции?
— Долететь до Земли мы не могли. Решили обживаться там. Реанимировали древний зеркальный телескоп. Стали наблюдать за боевыми действиями. Думали, недоразумение. Но, когда наладили радиоперехват, стало понятно: кто-то пытается уничтожить Меркурий. На связь с нападающими мы выходить не рискнули. Может быть, это были колонисты, а может, маскирующиеся под людей машины — но бой был страшным. Он длился несколько лет. К счастью, воды и еды нам хватило бы и на триста…
— А потом?
Парни отложили ложки. Даже Лес перестал жевать.
— А потом нападающие сочли Меркурий уничтоженным. И война откатилась дальше, перекинулась на всю систему.
— И вы остались на станции втроём?
— А что мы могли поделать? Покинуть станцию — как? Позвать на помощь — кого? Ангар, где стоял станционный катер, был уничтожен. А то, что не заметили нападавшие, летать не годилось. Женька — хороший механик, но тут и он только руками развёл. Оставалось наблюдать. Меркурий к тому времени не подавал уже никаких признаков жизни. Это очень горячая планета. Лаборатории там располагались в зонах искусственного охлаждения. Думаю, их разнесли в первые же дни. Однако «собаки» Станислава могли уцелеть и на раскалённой в 300 градусов поверхности Меркурия. И нападавшие сделали всё, чтобы дестабилизировать ядро планеты. Сейчас там огненный ад.
— А учёные? Вдруг всё-таки кто-нибудь уцелел?
— Меркурий бомбили день за днём. Сама планета и до этого была непригодна для жизни. Как там уцелеешь?
— А вы считаете, что бомбили имперские суда? — спросил Эберхард. — Или Содружество — тоже?
— Откуда я знаю? Кое-какие записи наблюдений остались на станции. Хочешь — покажу, попробуй сам разобраться?
— А потом что было? — перебил Лес.
Он не любил, когда разговор сползает на выяснение, кто правее.
— Потом война закончилась и в эфире наступила абсолютная тишина, — сказал Белок. — Теперь мы не могли ловить даже обрывки переговоров. И у нас был выбор — сойти с ума или попытаться изобрести корабль. Из того, что было. Чтобы добраться уже до Земли. Выяснить, что случилось.
— И долго вы его изобретали?
— Почти восемьдесят лет. Но эта идея не давала нам сдохнуть. Ну и ещё — старенькая машина ревитализации. Мы выжили, построили корабль. Не совсем так, как хотелось, но добрались до Земли. А тут… Планета едва жива. Большая часть населения — бежала или была вывезена в войну. Те, что остались — отрезанные от большого мира — выродились за эти несколько поколений. Их осталось совсем немного. Ими управляют машины. Но не какие-нибудь особо коварные, а самые простые, хозяйственные. Алгоритм работает, поддерживает жизнь, но не разум. Эти люди не трудятся, не обучаются, не размножаются. Одно слово — тюхли.
— А подростки тогда откуда? — спросил Лес.
— В городе сохранилась линия искусственного размножения, она и поддерживает популяцию. Мозг человека — зараза гибкая. Мы решили, что… если забрать из города совсем маленьких ребятишек, они как-нибудь приспособятся к резко изменившимся условиям.
— Значит, Ашшесть и Дизи — они такие же тюхли?
— Ну да. Мы их выкрали из тюхлятника, когда им было лет по пять-шесть. Пытались растить и воспитывать, как людей. Кое с кем из парней получилось, с девчонками — нет. Ещё есть Чим и Латти. И Мария. Она — самая старшая. Вот у неё вроде получше с сообразилкой.
— А зачем вы их воспитывали?
— Ну не для эксперимента же, — усмехнулся Белок. — Чтобы выбраться из Солнечной системы, нам нужен был корабль побольше и получше. И люди были нужны, чтобы его построить. Пытались воспитать парней, обучить. С Чимом и Киршем вышло, а Ашшесть… Не повезло с ним. Бандит. И за старшими не тянется.
— А почему вы не захотели обосноваться здесь, на Земле? — тихо-тихо спросил Лес.
— Опасно здесь очень, — нахмурился Белок. — За Землёй пристально наблюдают машины на летающих белых шарах. Непонятно, что от них ждать. Мы попытались выбраться за пределы Солнечной системы, но оказалось, что её обложили немаленькие суда. И теперь мы сидим тут меж двух огней.
— Но суда эти — наши, — сказал Эберхард.
— И как они к нам отнесутся? Нас проще зачистить вместе с остатками населения бедной Земли. Да и вас теперь — тоже. Слишком много видели. Военные этого не любят. Вряд ли им понравится, если вы узнаете, что же тут была за война!
— Ну и что теперь делать? — испугался Эберхард.
— Лететь к Меркурию, — сказал Лес.
— Но зачем?
Глава 44
«Леденящий». Южные рубежи галактики
«Идиоты, — думал эрцог Локьё, расхаживая по белоснежной рубке „Леденящего“. — Вокруг меня — исполнительные идиоты. Ментальные деграданты. Тупые марионетки Великой Паутины. Куда катится Содружество, если ни на кого нельзя положиться?»
Он зацепился глазами за одного из дежурных офицеров — такого чистенького исполнительного, моргающего преданными глазами, как пупс… И, ощущая, как стекленеет от бешенства, ушёл в пустой совещательный зал, примыкающий к рубке.
Матовые стены, не обезображенные
