Фантастика 2025-129 - Денис Старый

— Д-да, вы правы, — закивал он. — А могу я госпитализироваться в вашу клинику? Не хочу ехать в «Ямамото-Фарм». Это слишком далеко от дома. Моя жена будет беспокоиться.

— Я смогу это устроить, — пошёл ему навстречу я. — Начнём с моего стационара. Но если в вашем состоянии произойдут резкие изменения, вас обязательно перенаправят в «Ямамото-Фарм».

Хирано Юрика начала готовить пациента к госпитализации, а я задержался в кабинете, чтобы изучить результаты его анализов. Стоит отметить, что желтуха тоже начала сходить на «нет». Его кожа побледнела, билирубин сильно упал — и это очень хороший прорыв.

Но кое-что меня всё-таки смущает. Есть одна недоработка, которая со временем может стать серьёзной проблемой. А ведь я с самого начала подозревал, что этот препарат может вызвать подобное осложнение.

Речь идёт об уровне белка и состоянии почек. В биохимическом анализе крови есть такой показатель, как «общий белок». Он указывает на концентрацию белковых веществ в крови. Лучше всегда держать его в пределах нормы. Много — плохо, мало — тоже плохо.

Но куда опаснее повышение его концентрации, ведь большое количество белка может повредить почечный фильтр. Не все белки способны через него проходить. Если объяснять простыми словами, эти вещества собираются около почки, образуют затор, а затем и вовсе ломают фильтр. Тогда через выделительную систему человек начинает терять жизненно необходимые вещества.

Нет смысла писать об этом в отчёте для Эитиро Кагами. Лучше сразу переговорить с человеком, который ответственен за разработку «Онкокура-2».

Я нашёл номер профессора Ритики Банзаль. Во время клинических испытаний она должна быть в Японии. Думаю, она не обидится, если я побеспокою её в столь поздний час.

— Добрый вечер, Кацураги-сан, у вас всё в порядке? — тут же насторожилась она. — Что-то с препаратом?

— Читаете мысли, профессор Банзаль, — ответил я. — Да, я обнаружил крайне нежелательный побочный эффект. Препарат работает отлично, но мы рискуем «сломать» пациенту почки. Догадываетесь, о чём я говорю?

Она убрала трубку, и я услышал, как женщина выругалась на индийском языке.

— Подскочил общий белок? — спросила Ритика.

— Да, в два раза. Поскольку «Онкокура-2» сам по себе является белком, организм не справляется с его утилизацией, — объяснил я. — У нас есть только два варианта. Первый — снизить дозировку. Второй — менять структуру препарата.

— Но вы ведь понимаете, что в обоих случаях это может привести к ряду проблем? — уточнила она.

— Да. Из-за снижения дозировки опухолевые клетки могут снова начать размножаться. А для изменения структуры препарата придётся потратить ещё месяцы исследований, — сказал я.

— И что же нам тогда делать? — вздохнула Ритика Банзаль. — Неужели у нас нет выхода?

Я заметил, как изменился голос профессора. Она была на грани паники. Могу её понять. Этот препарат должен изменить судьбы миллионов людей. Уверен, Ритика считает это делом всей своей жизни.

Однако решение я уже придумал.

— Придётся потратить больше денег на клинические испытания. Запросите, чтобы генеральный директор увеличил финансирование, — заявил я.

— А каким образом деньги могут изменить ситуацию? — не поняла она.

— Придётся проводить пациенту плазмаферез. А это — дорогостоящая манипуляция, — ответил я.

Плазмаферез — это единственный способ снижения уровня белка в крови. Кровь прогоняют через специальный аппарат, белки задерживаются в нём, а все остальные элементы возвращаются назад — в сосудистое русло. Его назначают не часто, лишь при некоторых особо опасных заболеваниях вроде миеломной болезни. Но у нас ситуация не лучше.

— Придётся давать пациенту «Онкокура-2», а затем «чистить» его кровь от белка хотя бы раз в неделю, — объяснил я.

— Кацураги-сан, вы — гений! — неожиданно воскликнула Ритика. — Я даже не подумала о том, что можно пойти на столь радикальные меры. Но… В таком случае всё и вправду будет упираться в деньги. Неужели нет иного способа?

— Совершенно точно нет, — ответил я. — Если препарат пройдёт испытания и будет широко использоваться по всему миру, каждому пациенту придётся проходить через плазмаферез. Получится, что лечение онкологии всегда будет очень дорогостоящей процедурой. Но зато мы сможем дать людям гарантию того, что препарат им точно поможет.

Сразу после разговора с Ритикой Банзаль я вызвал в стационар невролога для осмотра Дзараки Коджи. Он определил, что после лечения пациенту придётся провести пластику позвонка. Насчёт внутричерепного давления мы оба пришли к выводу, что пока ничего менять не надо. Скорее всего, оно отрегулируется самостоятельно. Если нет — я помогу ему своей магией.

Разумеется, никто из моих коллег не знал, какое на самом деле Дзараки проходит лечение. Невролог и остальные врачи думали, что пациент попал ко мне после нескольких курсов химиотерапии.

Вот и всё. И клинические испытания, и соревнование частных клиник вышли на финишную прямую. Скорее всего, к концу недели главные задачи этого лета подойдут к концу.

Я с нетерпение ждал вечера вторника. Ведь по моему плану именно в этот день должен произойти переломный момент.

И я не ошибся.

— Кацураги-сан! Что происходит⁈ — Хирано Юрика вбежала в мой кабинет и тут же заперла за собой дверь, будто опасалась, что её кто-то может преследовать. — Вы вообще видели, что творится у нас в фойе?

— Видел, — улыбнулся я. — Сколько там у нас пациентов? Человек двадцать?

— По моим подсчётам — больше тридцати. И это я ещё не учла тех, кто стоит на улице. Очередь не умещается в здании, — заявила лекарская жрица. — Вы говорили, что моя сила способна притягивать сюда пациентов. Но я не думала, что она проявит себя настолько ярко!

— Дело не только в вашей силе, Хирано-сан, — ответил я. — Просто мы приступили к финальной фазе моего плана. В течение следующих дней пациентов будет очень много. Остальные филиалы я только что предупредил. Крепитесь. В ближайшее время работы будет немерено.

Как только Хирано Юрика вышла из моего кабинета, мне начал названивать Камада Кеничи.

— Кацураги-сан… — прошептал он. — Этот КОШМАР — и есть часть вашего плана? Это — то, о чём вы говорили?

— У вас тоже большой наплыв пациентов, Камада-сан? — рассмеялся я.

— Большой —