"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Его затошнило.

– Тела не убрали.

Виктуар закрыла рот рукой.

– Боже мой!

– Тела не убрали…

Робин встал. Он не знал, что собирается делать – оттащить трупы в лес один за другим? Вырыть для них могилы прямо рядом с библиотекой? Или хотя бы накинуть ткань на открытые глаза? Он не знал, но считал, что нельзя оставить их вот так, у всех на виду.

Однако Виктуар потянула его обратно к лесу.

– Нельзя, ты же знаешь, что нельзя…

– Они же так и лежат там – Энтони, Вималь, Рами…

Мертвецов не отвезли в морг. Даже не прикрыли. Оставили лежать там, где они упали, чтобы они истекли кровью на кирпичах и страницах, через тела просто перешагнули, обыскивая библиотеку. Что это, месть, расплата за причиненные ими неудобства? Или всем просто было плевать?

Мир должен разломиться, подумал Робин. Кто-то должен за это ответить. Пролить кровь. Но Виктуар потащила его обратно, и лишь ее железная хватка помешала Робину броситься в бой.

– Здесь нет ничего интересного для нас, – прошептала она. – Пора, Робин. Надо идти.

Для революции они выбрали самый подходящий день.

Первый день триместра, и, как ни удивительно, в Оксфорде стояла чудесная погода, теплая и солнечная, в отличие от беспощадных дождей и слякоти, которые неизбежно приносит второй триместр. Небо было чистым и синим, а в воздухе лишь намек на весенний ветерок. Сегодня все будут в здании – преподаватели, аспиранты и студенты, а в вестибюле башни не будет клиентов, поскольку в этом году на первую неделю триместра Вавилон закрыли на ремонт. Ни один невинный не попадет под перекрестный огонь.

Остался только вопрос: как проникнуть в башню?

Они не могли просто войти через парадную дверь. Их лица были во всех лондонских газетах, наверняка кто-то из профессоров их видел, даже если в Оксфорде все держится в тайне. К тому же дверь охранялась полицейскими. А профессор Плейфер наверняка уже уничтожил склянки с кровью, благодаря которым охранная система признавала их своими.

И все же на их стороне было три преимущества: отвлекающая пластина Гриффина с explōdere, пластина невидимости и тот факт, что охранная система двери была предназначена удерживать взломщиков внутри, а не снаружи. Правда, последнее они лишь предполагали, но с большой вероятностью. Насколько они знали, система активировалась, когда взломщики пытались выйти, а не войти. Воры всегда благополучно проникали в здание, если кто-то открывал им дверь, только выйти было проблематично[1004].

А получится осуществить задуманное, они еще довольно долго не покинут башню.

Виктуар глубоко вздохнула.

– Готов?

Другого пути не было. Всю ночь они ломали голову и не придумали ничего другого. Теперь осталось только действовать.

Робин кивнул.

– Explōdere, – прошептал он и швырнул пластину Гриффина на лужайку.

Воздух взорвался. В теории пластина была безвредной, но грохот стоял оглушительный, как будто весь город трещал по швам, словно рухнули пирамиды. Робину невольно захотелось укрыться, сбежать, и хотя он знал, что это всего лишь действие серебра на его мозг, пришлось приложить все силы, чтобы не броситься наутек.

– Пошли, – дернула его за руку Виктуар.

Как они и ожидали, полицейские высыпали на лужайку, а дверь резко захлопнулась. Перед ней осталась лишь горстка ученых. Робин и Виктуар пронеслись по мостовой, обогнули камень с высеченной печатью и протиснулись следом за ними. Оказавшись в здании, Робин затаил дыхание, но сирены не взвыли, а ловушки не сработали. Робин и Виктуар были внутри, целыми и невредимыми.

В вестибюле было больше народу, чем обычно. Значит, их послание услышали? Может, кто-то из этих людей пришел сюда, ответив на призыв? Робин никак не мог узнать, кто поддерживает «Гермес», а кто нет; все, с кем он встречался взглядом, одинаково равнодушно, вежливо кивали и шли дальше по своим делам. Все вокруг выглядело абсурдно нормальным. Неужели никто здесь не знает, что мир рухнул?

Профессор Плейфер прислонился к перилам на балконе второго этажа, напротив ротонды, беседуя с профессором Чакраварти. Профессор Чакраварти, видимо, пошутил, потому что профессор Плейфер рассмеялся, покачал головой и окинул взглядом вестибюль. Увидев Робина, он вытаращил глаза.

Как только профессор Плейфер поспешил вниз по лестнице, Робин запрыгнул на стол в центре вестибюля.

– Выслушайте меня! – крикнул он.

Никто в наполненной суетой башне не обратил на него внимания. Виктуар забралась на стол вслед за ним, схватив церемониальный колокольчик, в который обычно звонил профессор Плейфер, объявляя результаты экзаменов. Она подняла колокольчик над головой и трижды энергично тряхнула. Вавилон затих.

– Спасибо, – сказал Робин. – Так вот. Я должен вам кое-что сказать. – При виде массы внимающих слушателей он вдруг не смог найти ни одного подходящего слова. Несколько секунд он просто испуганно моргал, словно онемев, пока наконец не сообразил, что нужно сказать. Он сделал глубокий вдох. – Мы закрываем Вавилон.

К ним протолкнулась профессор Крафт.

– Мистер Свифт, что вы вытворяете?

– Погодите, – сказал профессор Хардинг. – Вы же не должны здесь находиться. Джером говорил…

– Надвигается война, – вдруг сказал Робин.

При этих словах он поморщился, до того неуклюже и неубедительно они прозвучали. Он подготовил речь, но почему-то помнил только главные тезисы, а они теперь звучали глупо. Он видел, как на лицах собравшихся в вестибюле и на балконах верхних этажей попеременно отражаются сомнение, насмешка и раздражение. Даже профессор Плейфер, переводящий дыхание у подножия лестницы, выглядел скорее озадаченным, чем возмущенным. У Робина закружилась голова. Его затошнило.

Гриффин знал бы, как заставить их слушать. Гриффин умел завести толпу, как истинный революционер, всего в нескольких ярких предложениях он нарисовал бы картину имперской экспансии, соучастия, вины и ответственности. Но Гриффина здесь не было, и Робин не придумал ничего лучше, кроме как вдохновиться духом умершего брата.

– Парламент обсуждает военные действия против Кантона, – произнес он, стараясь, чтобы голос звучал громко и властно, проникая повсюду. – Без всякого повода, не считая жадности торговых компаний. Они хотят навязать Китаю опиум с помощью пушек, а фиаско дипломатической миссии, с которой послали наш курс, – всего лишь предлог для начала войны.

Ну вот, наконец-то он произнес что-то осмысленное. По всей башне нетерпение сменилось любопытством и замешательством.

– Какое отношение мы имеем к парламенту? – спросил аспирант с юридической кафедры, которого звали не то Коулбрук, не то Конвей.

– Британская империя ничего не делает без нашей помощи, – ответил Робин. – Мы