Добытчик - Борис Николаевич Громов

— Да там всё написано, — с ленцой тянет здешний бармен, пузатый, но с крепкими волосатыми ручищами мужик лет пятидесяти. — Разве что ещё вот…

Он приподнимает из-под прилавка пятилитровую баклагу с логотипом хорошо известной мне водки на крышке.

— Водка «Белуга» — для тех, кто хочет ужраться в слюни и забыться. Или пиво — для приличных людей.

— А чего водяра из-под полы? Паленка что ли? Или под запретом?

— Не угадал. И водка хорошая, и запрета нет… Ну, — мужик замялся, — прямого — нет. Просто не одобряют, потому в открытую и не выставляю. Но налить если всё хреново и душа просит — запросто.

— Не, я по пиву пройдусь, пожалуй. Светлого пару, для начала. И мяса возьму, если ждать не долго…

Бармен ухмыльнулся и выставил передо мной две полулитровых бутылки зелёного стекла.

— Мудрый выбор. А мясо вот-вот дойдет, минут пять, не больше. Но оплата — вперёд, уж не обессудь.

— А по ценам у тебя как?

— Изучай, — пузан подвигает в мою сторону ламинированный листок.

Угу, понятно. Пистолетные, что наши к «макарову», что «пара», и 12-й калибр идут по одному «у. е.», за автоматные, что «православные» 5.45 и 7.62, что «вражеские».223 «ремонгтон», он же 5.56×45 НАТО, дают уже по два, за снайперские или пулеметные 7.62×54 Р или импортный.308 «вин» — по пять. Бутылка пива — два десятка «уёв», порция шашлыка — пятьдесят. Грабёж, конечно, но… Сюда ж никого на привязи не тянут, верно? Нет желания тратиться или нечем расплатиться — иди в столовую для «иждивенцев». Там гречка. И вкусно, и полезно, и бесплатно. Особенно умилила приписка снизу, мол, цена за редкие калибры обсуждаются с барменом индивидуально.

На ощупь вытягиваю из «мародёрки» боевого пояса две пачки барнаульских пистолетных патронов, вскрыв одну, вытряхиваю из неё десяток, остальное подвигаю по прилавку бармену.

— Пока что — вот.

— Присаживайся, где понравится, шашлык сейчас принесут.

Я поудобнее перехватываю «Яровит», пристроив его на локтевом сгибе, и сгребаю за горлышки бутылки с прилавка.

— Ай, какая ляля, — цокает языком бармен, кивая на мой карабин. — Знаешь, дружище, вот если бы мне кто-нибудь такой же подарил, я бы тому хорошему человеку у себя кредит открыл бы… Тысяч на пять.

Я мысленно прикинул, сколько у меня и чего осталось из закромов тира и сколько тут можно съесть и выпить на пять тысяч «у. е.».

— Если точно такой же, да вместе с такой же оптикой, то — восемь.

— Шесть, — бармен реагирует мгновенно, без раздумий, а значит — его ещё немного можно додавить.

— Семь, и считай, что договорились.

— По рукам, — пузан расплывается в улыбке.

Блин, похоже, продешевил и он мог дать и больше. А, ладно! Не последнее.

— Сегодня на свои гуляю, а часика через три-четыре — принесу. Но оптику пристрелять нужно будет, сам понимаешь.

Плюхаюсь за свободный столик, скручиваю с бутылки пробку и с удовольствием прикладываюсь. Холодное! Хорошо!

— Эй, новенький, — лучащийся довольством бармен открывает такую же бутылку себе. — Ты ведь из тех, кто сегодня приехал?

— Ага.

— Расскажи, как там сейчас…

— Полная жопа, — отпил я. — И, похоже, дальше будет только хуже.

За соседним столиком два сержанта, один в «камуфле» с морпеховским красным якорем на плече, второй — в полицейской тёмно-синей «тактике» с шевронами Специального полка полиции, играли в карты. На автоматные патроны. И я не то, чтобы подслушивал, просто разговаривали они довольно громко.

— Слушай, — подал голос полицейский. — Говорят, в Кронштадте «медицина» наша лекарство какое-то от этой дряни выдумала и сейчас они его ускоренно до ума доводят.

— Брехня, — фыркнул морпех. — Мой коре́фан там на периметре дежурит. Говорит, город и окрестности зачистили, блок-посты на дамбе в обе стороны поставили, жизнь почти нормальную налаживают — это да. А вот про лекарства пока тишина. Хотя, хорошо бы.

Тут я с товарищем военным согласен, хорошо бы…

От разговора сержантов-картёжников меня отвлёк новый персонаж. Явно только что пришедший, когда я пиво брал, его за столиками точно не было. Интересный дяденька. Седая аккуратная борода, стрижка «ёжиком», глубокие морщины, но ярко-голубые глаза — острые, молодые.

— Новенький? — спросил он, когда я допил пиво.

— Не определился пока. Может и новенький, а может — временный, тут — как сложится, — ответил я.

— Николай Николаевич, — он протянул руку. Ладонь ухоженная, но рукопожатие твёрдое. — Видел, как ты въезжал. «Соболь» весь в красных звездах и серпах-молотах — такое не забудешь.

— Сувенир от товарищей, — хмыкнул я.

— Слушай, — он подвинул стул ближе, понизив голос. — Я присяду? У меня тут… скажем так, тема для разговора, которая тебя, возможно, заинтересует.

Я делаю приглашающий жест рукой, мол, располагайтесь, слушаю.

Глава 11

Пока знакомились и осторожно присматривались друг к другу, перекидываясь ничего не значащими фразами о погоде и общей обстановке на базе, подоспело моё мясо. Я гостеприимно предложил собеседнику угощаться, тот вежливо отказался, мол, сыт, едва ли не только что из-за стола. Ну, хозяин — барин.

— Итак, — Николай Николаевич, видимо, решил перейти к делу. — Ты, кстати, не против, что я сходу на «ты». Всё же разница у нас минимум в два раза.

Я как раз впился зубами в сочный, брызжущий мясным соком кусок, поэтому ограничился утвердительным мычанием и коротким взмахом ладони. Общий смысл «послания» сводился к: «Хоть горшком назови…», в том смысле, что — пофиг ваще и не важно в принципе. Не возражаю, мол. Старик понял меня верно и продолжил.

— Мне тебя, друг мой, рекомендовали как решительного, смелого и порядочного молодого человека.

Да ладно? Это кто ж меня тут уже кому-то рекомендовать может? Старикан явно мои эмоции на физиономии прочитал и лишь улыбнулся этак, с прищуром, прямо как «дедушка Ленин».

— Дифирамбов тебе напеть Милованова успела, — увидев непонимание на моем лице добавил. — Надежда Семёновна. Серёжа, друг мой, Питер, если вдуматься, город очень маленький, в нём все друг друга знают. Я — врач, Надя — врач, оба в медицине много лет, и знакомы, наверное, примерно столько же,