Закон Свалки - Дмитрий Олегович Силлов

И тут, когда я уже решил, что пора прощаться с жизнью, прямо на голову чудовища свалился Тан!

Рухнул в самом буквальном смысле, с пулеметом в руках. И то ли специально, то ли просто для того, чтобы удержаться на шаткой и бугристой поверхности, сделал нечто невероятное!

А именно: размахнувшись, всадил пулеметный ствол прямо в пустую глазницу монстра!

Тот, поняв, что что-то не так, остановился и попытался схватить Тана. Причем головоруку это почти удалось…

Почти.

Потому что не надо было ему останавливаться. Ибо, как только монстр замер, осознавая происходящее, я вскинул автомат и с расстояния в десять метров всадил ему пулю точно во второй глаз!

Головорук вздрогнул от боли и осознания, что полутемный тоннель внезапно полностью погрузился во мрак. И пока он разбирался в причинно-следственных связях, Тан, судорожно вцепившийся в пулемет для того, чтобы не свалиться с башки мутанта, опять-таки то ли случайно, то ли нарочно нажал на спусковой крючок.

Я видел, как задергался пулемет и как в такт ему задрожало тело головорука…

Вся эта тема с трясучкой продолжалась пару секунд, после которых Тан не удержался и рухнул вниз вместе с пулеметом, ствол которого был густо измазан черной кровью. К счастью, «мусорщик» вовремя среагировал и успел откатиться, так как на это место долей мгновения позже рухнул гигантский мутант.

Мертвый…

После трудного боя обычно на несколько секунд над полем битвы повисает тишина.

Тоже мертвая.

Природа словно замирает, не веря, что весь этот ужас наконец закончился…

И странно было на фоне этой тишины слушать, как в моей голове крутится финал песенки, на удивление, некоторым образом совпавший с ситуацией…

Но время невзгод

Настанет, и вот

Взгрустнет наш енот, енот, енот,

И взяв пулемет,

Вам выставит счет

На годы вперед, угу, ага.

Не прячься, народ,

Везде вас найдет

Веселый енот, енот, енот,

Ко всем вам придет

Забавный енот,

Пушистый енот…

– Ты чего? – воззрился на меня Тан, поднимаясь с пола. – Какой, на хрен, енот?

– Полоскун, – сказал я, понимая, что, отходя от шока, последние строчки песни промурлыкал себе под нос. – Забавный и пушистый.

– Приехали, – вздохнул «мусорщик». – И как я тебя теперь в психушку доставлю?

– Думаешь, все так плохо? – приподнял я бровь.

– Угу, ага, – кивнул мой спутник. – Аминазин, галоперидол, рубашки с длинными рукавами, добрые доктора и суровые санитары теперь твои лучшие друзья. Надолго.

– Не дождешься, – буркнул я, меняя полупустой магазин на полный. – Уж и песню спеть нельзя, сразу в психи записывают.

– Если б ты, например, орал как потерпевший или в штаны наложил со страху, это было бы нормально и естественно, – возразил Тан. – Но когда человек с немигающим взглядом носится туда-сюда по тоннелю, с ювелирной точностью уходя от скоростных ударов этакого чудовища, и при этом поет какую-то песню про енота, это точно надо лечить. Принудительно. И не отрицай. Я на лестнице висел и все видел в деталях.

– Померещилось тебе, – заверил я «мусорщика». – Как все закончится, сам у психиатра проверься. Галлюцинации – это прямое следствие шизофрении, которая очень эффективно лечится электричеством. Вот найдем гаусс-пушку, отсоединим от нее аккумулятор, и…

– Это ты сейчас какой-то бред несешь, чтоб меня с мысли сбить, – буркнул «мусорщик». – Которую я думаю для твоего же блага.

– Не надо для моего блага мысли думать, – сказал я. – Я их для него как-нибудь сам подумаю.

– Замнем для ясности, – проворчал Тан.

Насчет замять я был не против. После серьезного боя всегда тянет потрендеть ни о чем.

Потрендели.

Теперь можно было и о деле подумать…

Я подошел к мертвому сталкеру – вернее, к тому, что от него осталось после того, как головорук топнул по его верхней части туловища, которая превратилась в кровавое пятно на бетоне.

А вот нижняя часть тела очень даже хорошо сохранилась. Вместе с советским офицерским кожаным поясом, на котором висели две кобуры к «стечкиным» и четыре сдвоенных кожаных подсумка для двухрядных пистолетных магазинов, забитые этими самыми магазинами под завязку. Удивительно, как еще под таким весом пояс не порвался. Хорошо хоть сталкер додумался заменить штатные деревянные кобуры-приклады к пистолетам Стечкина на заказные кожаные, иначе б вес такого вооружения был вообще неподъемным.

А еще сами пистолеты сохранились.

Оба.

Вместе с руками сталкера, оторвавшимися по локоть после удара головорука.

Я почесал в затылке…

Так-то на зараженных землях годный хабар сам собой не случайно в руки приходит. Я привык такие совпадения расценивать как знаки, которые Зона нам безмолвно посылает. Какой-нибудь придурок безмозглый пройдет мимо и следом очень быстро получит обучающую плюху. Если, конечно, Зоне будет интересно его обучить чему-то, а не прихлопнуть вглухую, как тупую и бесполезную мошку.

Тяжеловато, конечно, было бы «стечкиных» с магазинами на себе таскать, да и не очень удобно. Но, с другой стороны, из огнестрела у меня был только «калаш».

И всё.

А в Зоне желательно по возможности на всякий случай резервный ствол иметь. Или два. Тяжело, но своя ноша не тянет. Тем более та, что может в решающий момент спасти тебе жизнь…

Не без усилия разжав холодные пальцы сталкера, намертво сжимавшие рукояти пистолетов, я стал обладателем двух «стечкиных» в идеальном сохране.

Точнее – в нулевом!

Похоже, мертвец при жизни приобрел их у торговца, нашедшего и вскрывшего старый советский военный склад, где эти пистолеты ждали своего часа законсервированными в толстом слое солидола. Следы его еще виднелись кое-где на рукоятях там, где щечки плотно прилегали к металлу.

Что ж, хабар оказался даже более годным, чем я ожидал, – судя по запаху сгоревшего пороха и «Баллистола», который шел от пистолетов, продавец оказался порядочным: отчистил «стечкиных» от заводского солидола и обильно смазал годным оружейным маслом. Стало быть, проблем с этими стволами в ближайшее время точно не будет – по ходу, только что они в боевой обстановке работали впервые. Ну, может, честный торгаш их отстрелял на пробу. Плюс, допустим, еще мертвый сталкер при жизни из них по баночкам пару раз развлекся. Для таких пистолетов это несерьезно.

В общем, взялся я за пояс, вытряхнул из него то, что осталось от прежнего хозяина, обтер от кусочков плоти об его же штаны и на себя надел. Подогнал по фигуре, после чего пистолеты в кобуры сунул.

– Смотрю