Марргаст - Анна Чайка

Повернувшись на бок, так чтобы цепи не звякнули, я окликнул Лису. Требовалось обсудить дальнейшие действия.

Она не ответила. Я повторял громче, надеясь, что ей не слишком сильно досталось. Ответом была все та же тишина с вкраплениями чавканья твари по соседству и шепота полукровок. Беспокойство нарастало.

Шум привлек внимание сторожей, и из-за угла вышел юнец с раздутым зобом на шее. В руках он нес желанный источник света – огарок свечи.

Я вжался в стену. Соседние кандалы пустовали.

– Чего шумишь, рожденный в грязи? – лениво спросил искаженец.

– Где она? – выпалил я. – Где девушка, что была со мной? Куда ее увели?!

– Девку‐то? Зря она Миту разозлила. Теперь вот отрабатывает.

Своды пещеры сдвинулись, в голове помутнело.

«Они не могли… не смели… нет, только не с ней! Грязные отбросы!»

Поняв по лицу, какие эмоции мной овладели, юнец довольно гоготнул.

– Не-е, ее увели для охоты. Хотят выманить твоих дружков, – объяснил он. – Ритуал плодности будет позже, если все пройдет гладко и остальные колдунцы выйдут спасать свою бабу. В ином случае ты будешь следующей приманкой, мясо.

И он ушел, принявшись весело насвистывать мотив пошлой песенки.

Я сполз по стене и сжал виски.

«Какие же ублюдки! Надеются выманить Радогоста и остальных, измываясь над Лисой. Ничего у них не выйдет: наставник не станет рисковать своими людьми ради одной, хоть и весьма талантливой, дочери торговцев. Надо выбираться. Пока я здесь, это мешает остальным смагам сосредоточиться на цели».

Железные браслеты проржавели со временем и на ощупь показались хрупкими.

Должно быть, они перевидали на своем веку сотни рук, впитали много крови. Я понял, что, если постараться, возможно, получится расшатать звенья.

К тому же костыль, на котором держалась эта конструкция, выглядел весьма ненадежным. Но шуметь было нельзя.

«Если шавки Миты заметят, что я пытаюсь сбежать, им в головы может прийти идея стреножить меня каким‐нибудь особенно мерзким и жестоким способом. А этого нужно избегать любой ценой».

Тут вспомнилась куча мусора в углу. В ее глубине сверкал кусок металла: брошь в виде птицы, вероятнее всего ястреба. Она могла принадлежать пропавшему Язрогу, чьим хранителем была эта птица, и вполне подходила на роль отмычки. Искаженцы сваливали снятую с трупов одежду прямо под ликом своей богини, не разбираясь, есть ли там что‐нибудь ценное. Должно быть, брезговали.

Чтобы дотянуться до броши, я должен был распластаться на полу, но даже в этом случае едва достал бы до нее кончиками пальцев ноги. Но попробовать стоило.

Перво-наперво я подтянул ступню как можно ближе к животу, непослушными пальцами распустил ремешок и сразу же ощутил терпкий запах потной кожи, возбудивший в памяти воспоминания. Сотни дорог, десятки развилок и палящее солнце. А ведь мы с Селио и половины княжества Араса́нского не исследовали, даже за его границу не довелось выйти…

«К черту все! Я становлюсь излишне сентиментальным».

Повиснув на цепях, я принялся шарить ступней вслепую в надежде наткнуться на нечто холодное и острое. Совсем рядом искаженцы беспокойно чертыхнулись, явно заметив что‐то перед собой. Вдалеке слышались тяжелые шаги и вой.

«Только бы не Лиса… только не с ней…»

Ну почему природа-мать не распорядилась, чтобы я родился лешим? С их пальцами определенно было бы проще: они все вырастали одинаково длинными, точно ветки. И даже неважно, на каких уж там конечностях пальцы.

Наконец почувствовал укол в пятку.

Свернувшись жгутом, я постарался ощупать предмет. Со стороны, наверное, меня можно было сравнить с рыбой, выброшенной на сушу и сучащей «плавниками». Хорошо, что сейчас это видел лишь идол мнимого божества. Сжав пальцы на броши и ощутив тупую боль от пореза, я подтянул украшение к себе.

Вой усилился.

Я едва успел натянуть обувку и спрятать украшение в подворот, когда в пещеру ворвался ослепительный свет. От столь резкого перехода под веками вспыхнули оранжевые пятна. Я мог разглядеть лишь размытые силуэты: искаженцы вели кого‐то на привязи, и этот кто‐то гавкал, пытаясь прильнуть к земле.

– Лиса?.. – прошептал я, вытерев слезящиеся глаза.

«Что они с тобой сделали?..»

– Эй, человек, – обратилась ко мне темная гора, в которой удалось узнать Миту. – Человек… Дай-ка мне ответ на один простой вопрос. Я большего не прошу, только ясный короткий ответ. Кто, укуси меня медведь… вы такие?!

Он схватил меня за грудки толстыми лапами и без труда поднял в воздух. Зрение вернулось, я увидел за плечом вожака, как напуганные полукровки пытались приковать к стене жительницу Соловки. С губ той срывалась пена, баба заходилась хохотом и пыталась вцепиться в удерживающие ее руки.

– Я повторю вопрос, мне не сложно. Что у вас за шайка? Мы всего‐то хотели покоя. Жить без страха, умирать и плодиться, как обычные существа, чье существование не оскорбляет взоры старых богов. Но вместо этого должны ловить кучку нахальных сыновей грязи. А наши женщины вдруг начали сходить с ума. Я жду ответа, человек. Это ваша работа? – Он не глядя указал на бесновавшуюся женщину. – Или, может, я тороплюсь с выводами? Поправь меня, если хочешь.

Я перестал что‐либо понимать. Стало жутко.

Эта женщина напоминала Беляну.

Не получив внятных объяснений, они оставили меня рядом с полоумной. Она утихла, но продолжила крутиться и ерзать, словно ее тело было клубком любовничающих змей. Изредка из впалой груди, украшенной красными бусами, вырывались всхлипы.

Искаженцы по-прежнему ругались, и смысл их споров был понятен даже через толщу камня. Они боялись того, что сделали смаги.

С помощью Лисы они надеялись поймать оставшихся врагов, но сами угодили в ловушку, и им пришлось отражать внезапную атаку. Одна из женщин бросилась к Радогосту, вцепилась в него, а после внезапно взбесилась и стала кидаться на своих, как умалишенная. Воспользовавшись переполохом, смаги увели Лису.

Конечно, мои братья не могли ничего сотворить с разумом бедной деревенщины, но врагу не обязательно было это знать.

Через час Мита вернулся с раскаленной кочергой и показал ее мне.

– Я с удовольствием засуну ее тебе в пасть. Но тогда ты не сможешь говорить, верно?

Я сглотнул.

– Ты ведь знаешь, чего я хочу. – Он опустился на колено и слегка прислонил край железа к моей обнажившейся коже у края штанины. В висках точно зажглось и лопнуло око Ярило. Я взвыл, задергался, попытавшись вжаться в холодный камень, лишь бы отстраниться от источника боли.

Где‐то там, напротив, в тон выла спятившая женщина.

Пытка длилась пару секунд, но и те показались вечностью. Вожак искаженцев с любопытством наблюдал