Зодчий. Книга V - Юрий Александрович Погуляй
Когда вертолёт коснулся земли, я жестом приказал психоманту развернуться и связал его. После чего забрал телефон мёртвого генерала и нашёл номер, который можно безошибочно определять как контакт Его Императорского Величества.
Потому что он был так и назван: Его Императорское Величество.
Вырубив психоманта, я нажал кнопку вызова.
— Паша? — сказал знакомый голос.
— Всемилостивый Государь, это Михаил Иванович Баженов, — представился я. — Кажется, я опаздываю.
— Где Губарёв, Баженов? — нехорошим тоном спросил Император.
Я покосился на труп генерала.
— Боюсь, он вас предал, Ваше Императорское Величество.
Глава 20
Император приказал мне ждать на месте крушения, и уже через полчаса на осенних полях появилась кавалькада машин. Нас «приземлило» километрах в двадцати от Барановичей. Накрапывал осенний дождик, из-за дыр в корпусе вертолёта по салону блуждал сквозняк, но я оградился от него кинетическим коконом. А вот пленный психомант вовсю стучал зубами. Прежде роскошный императорский аппарат представлял жалкое зрелище, искорёженные стены, поломанные диваны, всё в щепках, обломках и крови. Труп генерала был здесь неожиданно к месту, и идеально дополнял картину.
Военные и полицейские автомобили прибыли первыми. Застывший вертолёт окружили тарахтящие машины, из них высыпали вооружённые люди. Где-то почувствовались всплески силы от одарённых. Свет фар и фонарей залил место крушения, выжигая глаза, я осторожно накинул себе обратные линзы, отсекая болезненный диапазон и терпеливо ждал, слыша, как лязгают затворы оружия и раздаются тихие команды. Обошлось без криков вроде «морду в пол», слава богу. Но на всякий случай я поднял руки вверх, показывая мирные намерения. Вдали послышалась сирена скорой помощи.
Из кольца ослепляющего света появилась чёрная фигура.
— Михаил Иванович Баженов? — резким женским голосом проговорила она.
Я кивнул, зная, что этот простой жест виден очень хорошо.
— Я ротмистр Мирослава Вахтанговна Кашемир. Вы задержаны государственной жандармерией по подозрению в нападении на лицо, состоящее на службе Государя. Прошу не прибегать к дару и следовать за мной.
Говорила она так, словно била хлыстом. Даже стояла вытянувшись, заложив руки за спину и явно красуясь роскошной фигурой затянутой в мундир жандармерии. Я двинулся к ней. Зашевелился психомант, и это движение не осталось незамеченным.
— Михаил Павлович Лисицин? — повернула к нему точёное холодное лицо женщина. — Вы задержаны государственной жандармерией по подозрению в нападении на лицо, состоящие на службе Государя! Прошу не прибегать к дару и следовать за мной.
Те же слова, те же интонации. Ей было абсолютно всё равно, кто прав, кто виноват. Ко мне выдвинулся одарённый в лёгкой, но надёжной броне, вежливо, но твёрдо указав дорогу. Подъехала скорая помощь и несколько человек с носилками поспешили к разбитому вертолёту, но почти сразу же суета их улеглась. Живых там не осталось.
Нас с Лисициным посадили в разные машины и на прощание наши взгляды пересеклись. Психомант выглядел перепуганным, но при этом в нём нашлось место и облегчению. Ведь он не составил компанию генералу и несчастному безымянному пилоту. А значит, уже есть с чем работать.
Надеюсь, он понимал, что жив только благодаря моему желанию иметь свидетеля на своей стороне. Пусть и не самого дружественного.
С сопровождающим одарённым мы не разговаривали. Он следил за дорогой, я думал и отправлял инструкции Черномору и своим людям, пользуясь тем, что телефон у меня никто не забрал. В основном мои распоряжения касались укрепления безопасности. Люди прибывали, но их всё равно не хватало, чтобы организовать достойную защиту периметра. Когда вернусь, нужно провести работы по сплочению. Сейчас прибудет множество энтузиастов, и их запал быстро сгинет в патрулированиях и прочей рутине. А мне, как я многократно повторял, нужны идеологически заряженные бойцы. Наёмники это хорошо, но наёмники легко меняют хозяина за деньги. Так что придётся поработать.
Также успел разобрать ещё один список от Миклухи. Один из найденных им Зодчих меня заинтересовал. Парень из небогатого камчатского рода Драконовых, запатентовавший интересную схему в социальной сфере и несколько лет верой и правдой служивший в Усть-Камчатске. Второй номер у местного Зодчего, а значит — умеет подчиняться. Ни в чём порочащем не замечен, никаким другим родам не служит. Гордый, получается, увлечённый работой и, при этом, предварительно готовый переехать на фронтир. Кандидат со всех сторон интересный. Надо было бы поинтересоваться о нём у Павлова. У проректора наверняка есть информация о парне бОльшая, чем сухая статистика поощрений и взысканий.
Закончив с насущными делами, я разослал всему Совету информацию, что неопределённое время буду недоступен, скрыв истинные причины, и напоследок попросил Сашу забросить мне на участок несколько камней покрасивее, чтобы покормить Нямко.
Разумеется, в процессе всех этих переписок я не доставал из кармана мобильный, чтобы не напоминать о его существовании. Конечно, представителя знати обыскивать никто бы и не стал, но дёргать медведя за уши не самый разумный поступок, который можно сделать.
Наконец-то закончились поля и леса, и машина пересекла границы города. В Барановичах она долго блуждала по ночным дорогам, освещённым так ярко и празднично, будто на пороге был Новый Год. Шикарные монолитные дома с чудесной подсветкой соседствовали с городскими усадьбами, украшенными барельефами, колоннами и статуями. Правда, последние были совсем без Эха. Возможно, отливались по форме на каком-нибудь уральском заводе, без участия скульптора и под присмотром равнодушной инженерии.
Моя тёмная половина негодовала вместе со мной. Можно было же и постараться. Ведь красиво, очень красиво. Просто душу не вкладывали в статуи и всё. А если не вкладывать, то со временем это всё равно почувствуется. На подкорке человеческий организм ведь воспринимает этот диапазон частот и рано или поздно голод скажется. Может быть, преступность повыше станет среди местных, или образование упадёт. Или просто внутренняя миграция чуть усилится.
Мы проехали парк, в котором, несмотря на ночь, распускались огненные цветки фейерверков, а по аллеями толпились зеваки.
— День рождения города, ваше благородие, — заметил моё удивление провожатый. — Почти приехали.
Автомобиль заехал под арку и остановился перед шлагбаумом. Тот поднялся, и мы въехали во внутренний двор настоящей крепости. Отделение жандармерии это не полиция. Эти ребята работают на другом уровне. Многие бывшие военные.
— Прошу, — сказал мне жандарм, когда машина остановилась. Дверь я открыл сам, вышел на улицу и задрал голову, глядя на угрюмое низкое здание с острой, почти готической крышей. Где-то прогремел гром, подчёркивая сравнение.
— За мной, ваше благородие, — тихо попросил мой молчаливый спутник.
Так я оказался в «комнате ожидания для лиц благородного сословия». Здесь было чисто и уютно, но ужасно скучно. Небольшое помещение без окон, с крепкой дверью, небольшим диванчиком, столом у стенки
