Имперский вор. Том 2 - Дмитрий Ра

– И где же сейчас это юное дарование?

– В школе Назарова, где же ещё, – говорит капитан таким голосом, что становится понятно: эта школа ему давно поперёк горла.

– У меня нет аспекта воды. И я вполне могу идти самостоятельно, – говорю я, пытаясь разогнуться.

– Мне решать, кто и как может идти, – обрезает капитан Баканов.

Но мне наконец позволяют выпрямиться и начинают подталкивать к выходу.

– Чего застыли?! – рявкает Зверевич парням. – Зарядку никто не отменял. И по пятьдесят отжиманий сверху за излишнее любопытство. Сучков, проследи.

– Есть проследить! – гаркает из коридора старшина Сучкин и злорадно ухмыляется, когда я прохожу мимо него.

Очень хочется понять, что происходит.

Зверевич сказал, что у них есть ордер на мой арест, значит всё законно.

Вряд ли проблема в том, что я творил в своём поместье. Да, охранники поймали меня на сражении с хранителем. Но потом, в машине, в ответ на их вопросы я отмазался, сказав, что испытывал новые боевые техники с маг-проекцией противника. А почему на развалинах? Так дома и стены помогают. А никаких законов я не нарушал.

Что ещё?

Подозрения Горчакова, что я виновен в том, что случилось с его сыном. И допрос у Осипова, который снял с меня эти подозрения.

Не катит.

Воплощение Шанкар-ал-Тара. Да, видели процесс только свои (а полностью за ним наблюдал лишь Лекс Львов), но… Хотя нет. Мобильники у нас опять отобрали. Значит, слить эту инфу никто из курсантов не успел. Да хоть бы и успел. Духовное оружие в империи не запрещено законом.

К тому же есть ещё принцесса-контрабандистка, Назаров со своей манией величия и любовью к одарённым-самородкам, тот ублюдок в маске из бункера, которого фанатики из «Братства свободных» называют Колдуном…

Твою ж мать! Да я за всю карьеру инквизитора столько врагов не насобирал, сколько здесь за месяц накопил. Ну ладно, вру. Больше насобирал. Но и здесь мне жить не скучно.

– Чего тормозишь, топай давай, – подталкивает меня в спину один из мужиков.

Сука. Надоел. Ещё и руки выкрутили нарочно, чтобы плетения не мог использовать. Наручники я сниму в полпинка. Пока их надевали, я на всякий случай накинул на кисти утолщающую иллюзию. Теперь приходится держать кисти внатяг, чтобы наручники не болтались.

Вообще мужики ведут себя так, словно я каждому из них лично в пиво плюнул. Дважды. К тому же я чувствую на них какие-то артефакты. Сначала думал, что это поглотители эфира, но быстро сообразил, что нет. Скорее – отталкиватели.

Одарённый силён тем, что умеет собирать в каналах эфир и трансформировать его в собственную силу. Лиши его эфира – и дару нечем будет подпитываться. Именно поэтому чем шире система каналов, тем больше эфира может впитать одарённый. И не только больше, но и с бо́льшего пространства. А артефакты на парнях капитана Баканова создают вокруг поле без эфира. Другими словами, лишают одарённого топлива.

Когда меня начинают заталкивать в полицейский УАЗ, краем глаза вижу какое-то движение и понимаю, что это Шанк. Рука бога метнулась под колёса с явным намерением ехать за мной. А ведь в окрестностях лагеря ещё и мой кошак ошивается… Тоже рванёт следом?..

– Я хочу забрать свой смартфон, – внезапно «вспоминаю» я. – У меня есть право на звонок.

– Какое, на хрен, право… – начинает Баканов.

– Сучков, принеси телефон Каменского, – мгновенно подхватывает вышедший из казармы Зверевич.

Благодарно киваю. Молодец майор, своих не бросает.

Телефон приносят, но Баканов не отдаёт его мне, а кидает на торпеду машины и говорит:

– Разрешит начальство звонок – тогда получишь.

Пожимаю плечами. Главное я уже сделал – дал Шанку время. Звонить я никому не собираюсь, но за руку бога страшно. Надеюсь, пока Сучкин бегал за сотовым, Шанк успел найти под днищем место, где можно хорошенько угнездиться. Так, чтобы не свалиться под колёса на каком-нибудь «лежачем полицейском».

Усиленно думаю про раму. Может, Шанк уловит мысль, что за карданный вал цепляться всё-таки не стоит и рама – лучшее решение. И, главное, чтобы не вылезал потом на виду у всех. Хотя до этого времени прятался он, как суслик из анекдота. В смысле:

– Ты видишь суслика?

– Нет.

– А он есть.

Через два часа я опять пересекаю столичный периметр из маг-кристаллов. Судя по накатившей недолгой тошноте, его уже восстановили.

Всё-таки хотелось бы знать, за что меня так повязали. Майор Зверевич не из тех, кто спокойно смотрит, как обижают его подопечных. И раз он не вмешивался в сам факт моего задержания – значит, ему предъявили какие-то доказательства. Хотя достаточно ордера на арест.

Выходим из машины. Осматриваю серое трёхэтажное здание. Что за гоблинский притон? Даже подземелья инквизиции выглядели веселее. Кто не видел фрески, выполненные в гоблинской технике – разноцветным дерьмом – тот вообще ничего не видел.

– В ИВС его, – кидает на ходу своим быкам капитан Баканов и идёт вперед.

Мы проходим по каким-то длинным и таким же серым, как здание, коридорам, спускаемся на цокольный этаж, и меня вталкивают в ИВС – изолятор временного содержания.

Камера два на три метра. Забранное мелкой металлической решёткой окно. Две двухэтажные кровати, тумбочка без дверок, рукомойник и металлический толчок в углу за невысокой ширмой.

И… какой-то артефакт, подавляющий источник. Нет, самого артефакта я, конечно, не вижу. Зато чувствую мгновенное опустошение. Интересно, это вообще законно? Ладно я, у меня есть тьма. Могу в случае угрозы задействовать удавку и когти. Но обычный одарённый после нескольких дней в ИВС будет не меньше недели возвращать себе прежние силы.

– Мужик, не будь козлом, сними наручники, – говорю. – Если есть толчок, то им можно пользоваться. Я тебе не гимнаст, чтобы в наручниках ссать.

– Подумаешь, обоссышься, – хмыкает он, но наручники всё же снимает.

Растираю запястья.

Дверь закрывается. Немного подумав, ложусь на койку. Соседей нет – уже хорошо. Хотя… вполне могут и подселить, если решат, что мне надо добавить мотивации.

Проверяю, где там Шанк, и нахожу его надо мной. Скорее всего, на крыше. Именно туда выходят вентиляционные ходы, через которые он привык передвигаться.

А пока можно прилечь. Зачем тратить время, если его можно провести с пользой.

– Каменский, чего разлёгся? – слышу через какое-то время окрик. – Чего тебе в казарме-то не спалось?

Чего-чего… Третья рука спать не давала. И тьма в источнике чесалась. Да и не сплю я – медитирую.

Кидаю взгляд в окно. Судя по наклону солнечных лучей, прошло не меньше трёх часов. Позавтракать мне так и не дали, а ночная борьба с тьмой прилично подточила силы. Надеюсь, меня не хотят тут уморить голодом.

– Каменский, на выход! – звучит тот же голос.

Глава 22

Дверь открывается, на мне опять привычно защёлкивают наручники. Правда, на этот раз для разнообразия – впереди. За что охраннику большое спасибо.

Опять те же коридоры, пара дверей-решёток, и меня вводят в небольшой кабинет. Всё, что тут есть, – длинный стальной стол и вбетонированные в пол скамейки.

– Садись и жди, – говорит охранник.

Опускаюсь на скамью. Не потому что приказали, а потому что сидя я вполне могу продолжать медитировать. Кстати, Шанк находится где-то недалеко. В здании или нет – понять не могу, чертежей у меня нет, и расположения помещений я не знаю.

Проходит минут двадцать, и в коридоре наконец раздаются гулкие шаги. Человек, который идёт сюда, явно массивен и уверен в себе. Видимо, это и есть то самое «начальство», о котором говорил Баканов.

Делать испуганное лицо мне не хочется. Да, мальчишка, не понимающий, что он делает в следственном изоляторе, должен быть в ужасе. Но мне надоели эти игры.

А затем дверь открывается, и моя челюсть натурально хлопается на грудь. Потому что в комнату входит не кто иной, как граф Горчаков. А в руках у него…

…сумка Шанка.

Которую он с видом победителя швыряет на стол передо мной.

А потом слишком легко для такого массивного тела опускается на скамейку напротив. Горчаков – боевой маг не на словах. В который раз замечаю