Первый из рода: Страж империи - Виктор Крыс

Тела могут долго созревать в колбах производственных заводов и лабораторий, пока ему ищут интеллект в некоем пространстве или в симуляции жизни.

Ева лишь поверхностно знала о том, как производятся тела категории Ц, а поиск и внедрение разума в тело были даже для нее закрытой информацией.

Не каждый разум может справиться с телом объекта категории Ц, и если объекты Ц залежались в ожидании, их вновь пытаются активировать, внедрив разум. И, если нечего не выходит, вновь проверяют системы автоматического производства, а затем тела просто утилизируют, если подходящий разум так и не был найден в голове объекта Ц. Интересно, сколько же тел выкидывают во время создания одного объекта категории Ц. Сто, тысячу? Сколько лет уходит на создание одного проклятого? Из ныне живущих это никому не известно.

Пока я думал, бой продолжался, я продвинулся по коридору на сто метров и вот в десяти шагах от меня появился гигант, к которому приближаться было опасно даже мне. Его огромные руки с костяными наростами говорили мне о том, что он предназначен для ближнего боя, а лапищи толщиной в мою грудь пугали даже меня.

— Лия! — окрикнул я лучницу на моем огромном плече, на которое Лия встала в полный рост. — Громила справа, в глаз его, пробивной стрелой!

Белая стрела вошла в глаз существа, что ростом было в два раза больше меня, на его голове были также видны костяные наросты, и даже в глаз стрела с нанесенными символами заходила с вспышкой ослепительных искр.

Так вот ты какой, объект Си. Как поведала мне Ева, он опаснее меня в ближнем бою. Жаль, что я не мог взять пулеметы белесых людей, мой палец просто не лез на курок.

А так хотелось ощутить отдачу, но не суждено мне воспользоваться забытой технологией, и поэтому приходилось ловить пули телом и прорываться вперед. Мне пришлось несладко, к какому-то моменту я оказался весь покрыт своей кровью, но порох был слаб, и пули не смогли нанести мне смертельных ран.

Вот двигатель танкетки взревел в коридоре далеко впереди, несясь к нам и давя своих воинов. Видимо, они поняли после первой сотни погибших, что так легко меня не взять.

— Рык! — закричала в панике Лия.

— Заткнулась, — хмуро проговорил я, смотря на гору железа, несущуюся на меня.

Танкетка выстрелила, снаряд понесся на меня и все вокруг в коридоре окутало серым дымом.

А в моей голове пронеслись слова Айно и всплыл его инструктаж всплыл.

— Сконцентрируйся и попытайся ощутить символ смерти, — шептал мне за чашей чая лысый мастер-символист. — Ты почувствуешь позади себя холодное дыхание смерти, она будет дышать в противоположной стороне от знака смерти.

— А как я его почувствую?

— Не знаю, Рык, не знаю. У каждого по-разному, у меня вот холодит ноги, — усмехнулся Айно Молох. — А у моего наставника чесался нос, но если ты не поймешь, то умрешь.

Он говорил это тогда…

А сейчас в меня летел снаряд, и я пытался увидеть знак смерти перед собой, но не мог. Подсказок не было. Но вдруг что-то холодное коснулось моего затылка. Справа на своем затылке я почувствовал нечто, похожее на поцелуй холодными губами.

— Слева, — сообразил я, увидев смутную, полупрозрачную линию, отдаленно похожую на иероглиф смерти.

Рука сама метнулась вперед, врезавшись в этот символ напротив моего сердца. Удар в руку был очень мощным, но пальцы сжались и горячий снаряд оказался в моей ладони.

— Ух-х-х-х! — выдохнула Лия на моем плече.

Я тут же метнул снаряд вперед, и фугасный снаряд взорвался, ударившись о корпус танка.

— Лия, позади меня, в пешем порядке! — проорал я, несясь вперед,

Я активировал символ силы, и мои ладони ударились о корпус танкетки, которая в ширину занимала весь коридор. Я оттолкнулся ногами от земли и вместе с танкеткой понесся по коридорам, сминая все на своем пути. Под ногами противно зачавкали тела разорванных на куски искусственных людей, а через сто шагов мы начали спускаться в подвалы. Я приподнял танкетку и, как мог, заблокировал ею выход позади себя. Затем, прикоснувшись к пирамиде, я воззвал к силе земли. Ее было очень мало в материале пирамиды, но все же она была.

Коридор за моей спиной вместе с танкеткой сжался до роста Лии, а искусственные люди оказались заперты за моей спиной. Внизу же, как подсказывала мне магия крови, было совсем немного живых организмов.

— Теперь будет поспокойней, — тихо проговорил я, активируя символ ускоренной регенерации. Из меня тут же начали сыпаться свинцовые пули, выскальзывая из кожи.

— Вот, попей, — протянула мне флягу Лия, моя была пуста — ее пробили пули. — Ты потерял много крови.

— Знаю, — проговорил я, осушив флягу. — Но и это не смертельно, все же я объект Ц.

— Ты с кем-то говорил там, у трупа огромного мозга?

— Да, с той, что, возможно, будет нашим союзником.

— Ты ей веришь?

— Нет, — проговорил я, возвращая пустую флягу, и мы двинулись вниз.

И правда, доверять Еве я не собираюсь, но выбор у меня небольшой. Насчет живучести Ева была права, мне можно вынуть сердце и я буду еще около двух минут боеспособен. Убить меня в голову можно лишь через глаза, как и объекта Си, но в случае критического ранения мое тело перейдет в стадию бешеной курицы без головы и будет пытаться убить как можно больше врагов. Или союзников.

Рассказала мне Ева и о более интимных вещах. Создатели не хотели создавать идеального, но бесплодного воина, наличие семьи неплохо привязывает объекта Ц, также его дети будут приятным бонусом для армии. Дети не смогут наследовать многие особенности моего организма, такие как более крепкие кости, сердце, мозг с расширенными нервными каналами и гарантированную одаренность к нескольким стихиям. Но зато родить от меня сможет чуть ли не каменная статуя. В подробности я не вникал, но я чуть ли не лекарство от бесплодия.

Коридор начал расширяться, и мы, наконец, оказались в огромной зале, где работали сотни машин, ездящие по потолку и опускающие свои щупальца в тысячи огромных аквариумов, где покоились десятки разновидностей модифицированных людей.

— Так, нам нужен десятый блок, — тихо проговорил я.

— Ты понимаешь эти цифры? — указала Лия на одну из табличек, на которых сложно было что-то прочитать. — Я ничего не могу разобрать.

— Нет, но она сказала, что там будет страшно вонять, — тихо проговорил я, замерев