Дитя прибоя - Эльхан Аскеров

— Всё равно, больно, — пожаловался эльф после короткой паузы.

— Знаю. Это всегда больно, — кивнул Лёха. — Нас потому и называют, разумными.

— Почему, потому?- не понял эльф.

— Потому, что нормальному разумному всегда больно убивать себе подобного. Даже если он солдат и идёт война.

— А как же бандиты, грабители, и те же бароны?- не унимался Эльвар.

— Я же сказал, нормальному, — усмехнулся Лёха. — А кто сказал, что они нормальные? Уродов везде хватает. В каждой расе.

— Выходит, и я теперь урод?

— Ты совсем свихнулся ⁈ Ты свою жизнь защищал, и наши тоже. За друзей заступился. А что получилось так, на то твоей вины нет, и быть не может. Случайность. Фатум. Судьба. Кисмет. Как тебе ещё объяснить?- возмутился Лёха.

— Значит, ты не станешь отказываться от дружбы со мной?

— Ещё раз такое спросишь, по шее дам, — растеряно пообещал парень. — Наоборот. Теперь, я в тебе как в самом себе уверен. Доказал, что боец, и можешь спину мне прикрыть. Вот ещё поднатаскаю тебя в борьбе, и можно будет одного в разведку отправлять. От любого противника отобьёшься.

— Как мне быть, Дальвар?- растеряно спросил эльф. — Я не смогу забыть это. Как жить дальше?

— Как и раньше жил. Да, это было. Но это был не твой выбор. Не приди он к лагерю с подлыми намерениями, ничего бы не случилось. Так что, задвинь всё это дерьмо подальше, и живи, как жил. У нас много дел, и ты нам нужен.

— Наверное, ты прав. Не приди он, ничего бы не случилось, — помолчав, кивнул Эльвар. — Ладно. Пойдём, — добавил он, тяжело, поднимаясь.

— Уверен, что успокоился?

— Да.

— А то смотри. Заведёшь нас в полночные болота, уши на макушке узлом завяжу, — шутливо пригрозил Лёха, вставая.

— Не заведу, — бледно усмехнулся эльф. — Сам сказал, дел много.

— Вот и ладненько, — кивнул парень, хлопнув его по плечу.

Друзья подошли к попутчикам, и Эльвар, быстро осмотревшись, решительно повёл отряд в обратный путь. Чуть придержав Лёху за локоть, Груд отстал от остальных и, сунув ему в руку свою знаменитую флягу, тихо сказал:

— Пусть выпьет. Тяжело ему.

— Ему вдвойне тяжело, — согласно кивнул Лёха, убирая флягу в рюкзак. — Он целитель. Его дело спасать жизнь, а не отнимать. Тем более, у родственника.

— Таких родственников, ещё в колыбели давить надо, — мрачно буркнул гном.

— Согласен, но это не нам решать, — усмехнулся Лёха, благодарно хлопнув, Груда по плечу. — Вечером напою его до розовых соплей. Заодно и отдохнём денёк, после таких приключений.

— Да уж. Думал всё. Не выберемся, — ответил гном, тяжело, вздохнув. — Ушастые пытать мастера.

— Как видишь, не все, — ответил Лёха, кивком головы, указывая на эльфа.

— Угу, скарад среди булыжников, — кивнул гном соглашаясь.

Порывшись в памяти, Лёха вспомнил, что скарад, это аналог земного алмаза. Из уст гнома, это была одна из высших форм похвалы. Это было тем более неожиданно, что прозвучала она от десятника, некогда готового разорвать целителя голыми руками. Приятели поспешили вперёд, догоняя ушедший отряд. Заметивший их задержку Родри, вопросительно покосился на парня, и Лёха, чуть улыбнувшись, кивком головы дал ему понять, что всё в порядке.

До места старой стоянки, они дошли в полном молчании. Привычные звуки леса нарушались только шорохом сдвигаемых ветвей, треском сучьев под сапогами орков и сопением гномов. К удивлению Лёхи, клыкастики оказались на удивления молчаливыми ребятами. Но при этом, очень трудолюбивыми и надёжными попутчиками. Всю дорогу парень присматривался к ним, пытаясь понять слабые и сильные стороны этой расы, но так ничего толком и не понял. Слушали они внимательно. Наблюдали тоже. Но отвечали только на прямо поставленные им вопросы.

Родри успел объяснить ему, что это обычное поведение орков среди чужих. Но подобная молчаливость парня всё равно напрягала. Впрочем, однажды ему удалось пробиться под этот панцирь, когда орки решили посмеяться над его обучением эльфа. Но после того, как Лёха легко уронил каждого из них, орки снова замолчали. Пару раз парень замечал, как они что-то оживлённо обсуждают, стоя в стороне от лагеря, но вернувшись к костру, орки снова замолкали, внимательно ловя каждое слово остальных попутчиков.

Уже в сумерках, сидя у костра, Лёха пустил по кругу отданную ему гномом флягу. Очень скоро, крепкое пойло возымело своё действие, и языки развязались у всех. Даже привычные к нему гномы заметно раскраснелись и даже попытались спеть дуэтом, но Лёха пресёк эту попытку на корню. Слуха у гномов не было абсолютно, а голосами можно было пьяного медведя до икоты запугать. Не лучшими певцами оказались и орки. От их рёва даже у глухого могла бы медвежья болезнь приключиться. Особенно, если он разглядит эти клыкастые физиономии. Глянув на эльфа, Лёха вспомнил, что при первом знакомстве тот представился бардом и, подумав, попросил его спеть.

Сидевший с обвисшими ушами эльф, удивлённо покосился на парня и, вздохнув, отрицательно мотнул головой. Забрав у орка флягу, Лёха пересел к Эльвару поближе и, заставив его глотнуть ещё, тихо сказал:

— Тебе свои уши жалко?

— Угу.

— Тогда, лучше спой. А то, если эти запоют, я в петлю полезу.

Пьяно хихикнув, эльф глотнул из фляги и, отдав её Лёхе, выпрямился. Когда баллада, которую Эльвар пел, закончилась, над поляной повисла гробовая тишина. Голос эльфа заставлял плакать и смеяться, выворачивая душу наизнанку и заставляя вспоминать всё хорошее и плохое, что было у каждого в жизни. Так, Эльвар не пел ещё никогда. Все его выступления в горах гномов встречались на ура, но в этот вечер, он превзошёл самого себя. Не знавший эльфийского языка парень заметил, что некоторые слова Эльвар произносит явно запинаясь. Сообразив, что он основательно пьян, Лёха снова подсунул ему флягу и, дождавшись, когда печальные глаза эльфа закроются, аккуратно уложил его на уже приготовленную подстилку.

Повернувшись на бок, Эльвар подсунул под голову локоть, и тихо засопел. Чуть усмехнувшись, Лёха вернулся к костру и, взяв протянутую флягу, тихо сказал:

— Завтра отдыхаем. Нужно ушастика в порядок приводить.

— Ты о нём, как о родиче беспокоишься, — проворчал один из орков с непонятной интонацией.

— Он мой друг, и