Печать пожирателя 6 - Илья Соломенный

Луч этого смертоубийственного колдовства взрыхлил землю, устремился за Бунгамой…

Я понял, что сейчас произойдёт.

Потратив половину резерва Искры, истязая не готовое к таким перегрузкам тело, метнулся вперёд…

Заклинание летающего льва снесло силовой щит, за которым стояло с десяток человек…

И Илона с Салтыковым и Долгорукой…

Я успел.

Оказавшись на пути магического огня, выпил ещё один кристалл, раскинул руки — и поток колдовской плазмы ударил по развёрнутому мной щиту с такой силой, что протащил по земле пару метров!

Ох, если бы не Эфир, погасивший часть силы чужого колдовства, я бы превратился в головёшку…

Я усилил каркас заклинания, услышал крики за спиной и понял, что народ разбегается.

Ещё пара секунд… Я выдержу ещё пару секунд…

Бунгама сориентировалась быстро — и отскочила в сторону, уводя удар за собой. А я, оглянувшись, и увидев ошарашенные лица друзей, подмигнул им.

Правда, веселье было напускным.

Я хотел убить Львова…

Он уже почти не удерживал под контролем своё родовое существо. Лев летал над площадкой, плюясь во все стороны сгустками смертоубийственной плазмы.

— Вырубай кису, — велел я Бунгаме мысленно, — И пожёстче.

Жаба не стала церемониться. Она просто выпустила из себя огромное облако газа, которое метнулось к питомцу Сергея и окутало его — ровно на две секунды.

Этого хватило, чтобы тварь потеряла сознание и рухнула на землю, переломав крылья.

Сразу после этого он исчез — как и Бунгама, вернувшаяся в своё убежище. Львов застонал и упал на колени. Он тряс головой, глядя, как я направляюсь к нему решительным шагом.

Попытался встать, вскинул руку, метнув в меня слабое огненное копьё, но я уже «выпил» очередной кристалл, и отбил эту атаку, даже не сбавив шага и не уклоняясь.

Ещё одна попытка — Львов умудрился даже встать и пустил в меня волну огня…

Я обратил её паром, пустив навстречу волну воды. Она оказалась куда сильнее колдовства Львова — и не просто развоплотило его заклинание, затянув всё вокруг непроглядным туманом, но и опрокинула самого Сергея на землю.

Он барахтался в грязи, когда я оказался рядом. Даже вскинул руки, попытавшись закрыться от моего удара, но я пробил ему в челюсть, выбив ещё один зуб, взял одной рукой за грудки и притянул ближе.

— Ты псих, Львов. Опасный, безмозглый псих. Который из-за своих детских обид на меня, сейчас едва не убил десяток человек.

— Я не…

— Закройся. Я помню, как ты пожертвовал каким-то бедолагой во время Испытания. Я знаю твою суть, мразь. Запомни хорошенько — полезешь ко мне или моим друзьям ещё раз — я тебя убью.

Следующим ударом я отправил его в нокаут. Брезгливо отпустил лацкан дорогого, порванного и изгвазданного пиджака, и направился к Илоне.

Глава 24

Ночной разговор

6 октября 2031 года, где-то между 3 и 4 часами ночи. Поместье князя Салтыкова, Барвиха.

Я беззвучно шёл по коридору центрального особняка Петра, где мы с Илоной, и ещё несколько «приближённых» гостей остались на ночь, приглашённые самим князем.

В «ведьмин час» здесь было удивительно тихо — все спали, утомившись после долгого празднования, и только я один даже и не думал плющить подушку рядом со своей роскошной девушкой.

Нет, в смысле, заснули мы вместе, конечно!

Но как я мог упустить возможность побродить по жилищу Салтыкова? Профукать момент, чтобы отыскать что-то интересное? Нет уж, это не про меня!

Само собой, я не собирался взламывать что-то серьёзное и детально копаться в грязном белье Петра. И не то чтобы хотел исполнять просьбу Юсупова по поиску загадочной карты — ведь тогда я окажусь втянут в его игры по полной программе, и отвертеться от дальнейшего сотрудничества с Инквизицией будет проблематично.

Это сейчас я ухитрялся оставаться в стороне, но как только вмажусь во что-то серьёзное — прости-прощай, полная свобода…

Хотя, скрывать не буду — мне было жуть как интересно узнать, что там за карта, куда ведёт, и…

Может, к Эфиру? Может, Юсупов пронюхал, что Пётр владеет неведомой другим колдунам магией, и решил, что это что-то запрещённое?

Всякое может быть…

Как бы там ни было, у меня был свой интерес — и я собирался немного посидеть в личном кабинете князя, посмотреть его книги… Дружба-дружбой, конечно, но пускать на самотёк то, что Пётр владеет Эфиром было нельзя, совершенно нельзя!

Я шёл по третьему этажу особняка Салтыкова, тихо ступая по гладкому и блестящему паркету. В коридоре было прохладно, пахло старой древесиной и чем-то ещё — возможно, воском, которым натирали полы.

Стены были украшены старомодными бра с матовыми колбами, их свет едва достигал высокого потолка, оставляя верхнюю часть коридора в тени. Слева от меня тянулись резные двери — все закрыты. Справа на стене тянулся ряд тёмных гравюр в массивных рамах. Они изображали исключительно мужчин — от вполне современного образа, в деловом костюме, и заканчивая облачённым в доспехи тысячелетней давности.

Все были подписаны — предки Петра, судя по фамилиям…

Охренеть, сколько их тут? Род у него и правда древний.

Перед лестницей с широкими ступенями я остановился и прислушался. Где-то далеко хлопнула дверь (или окно), но в остальном было тихо. Я поднялся наверх, и ковёр на лестнице заглушил мои шаги. Четвёртый этаж — длинный холл с ещё одним, мрачным портретом в самом начале. Усатый мужчина в камзоле,чей взгляд будто следил за мной.

Стало слегка не по себе, и я взглянул на него магическим зрением — но нет, это была просто картина.

Я прошёл мимо, не оглядываясь. Но тут же почувствовал, что воздух стал будто плотнее…

Снова оглянулся магическим взглядом — нет, никакой слежки. Только заклинания защиты в стенах…

В конце холла располагалась массивная дверь с тяжёлой бронзовой ручкой. Резной орёл над ней — символ княжеской власти. Я остановился и окинул дверь магическим взглядом. Внутри никого не было.

Пётр запирал кабинет на сложную систему заклинаний, но у меня было достаточно времени и опыта, чтобы аккуратно «заморозить» их и «отодвинуть», как я делал в «Тихом месте».

Закончив, я огляделся, прислушался, нажал на тяжёлую ручку и аккуратно проскользнул внутрь…

— Тоже не спится?

Замерев на секунду, я вздохнул, повернулся — и увидел ухмыляющегося Салтыкова. Он развалился в кресле за журнальным столиком, в своей излюбленной манере. Его поза не вызывала беспокойства — князь был расслаблен, и