Геном хищника. Книга пятая - Евгений Александрович Гарцевич
Это был не браслет. Скорее что-то на шею типа ожерелья, или торквеса у кельтов в древности на Земле. По весу он ощущался, может, чуть тяжелее боевого браслета. Я провёл пальцами по орнаменту, но панель активации нашлась именно на клейме с панцирем. Грани засветились, и из центра выдвинулась микроскопическая иголочка, жаждущая крови. Может, только для активации, а, может, чтобы подпитаться. Самому маловато, но упускать возможность не хотелось.
Я приложил большой палец, вновь ощутив «Поглощение», и вместо укола почувствовал лишь небольшое давление, разбежавшееся на две фаланги. Кровь была сдана, и артефакт уже засветился сильнее. От черепашки по линиям побежали искорки, всё мигнуло и торквес бесшумно переломился, раздвинувшись так, чтобы спокойно налезть мне на шею.
И как только я приложил его к воротнику, тут же схлопнулся обратно. Пожужжал немного, подстраиваясь и растягиваясь под анатомию носителя, и зафиксировался кончиками на уровне моих ключиц. Я повертел головой, прислушиваясь к ощущениям. Веса я даже не почувствовал, как и каких-либо иных неудобств. Не душит, не натирает. И хоть у меня раньше не было опыта ношения торквесов, но можно было сказать, что сел как влитой. Если бы я сам его не повесил, даже бы и не знал, что он на мне.
Я поправил его, спрятав под футболку. Холодит немного, но будто бы даже снимает напряжение и усталость. Будто помогает делать более глубокие вдохи. Ладно, это всё хорошо, но, должно быть, и ещё какое-то применение…
Совместив опыт использования браслетов с методом настойчивого тыка, что-то нащупал и запустил активацию. Грудь похолодела, а по спине пошла щекотка. А дальше всё, как и с браслетами. Торквес начал терять в объёме, но увеличиваться по площади. Что там происходило на спине, я не видел, только чувствовал лёгкое покалывание с прохладным прикосновением металла. А вот на груди начал вырисовываться доспех. Что-то типа кирасы, но скорее какой-то бронелифчик в форме лёгкого тактического бронежилета скрытого ношения.
Металл Древних потемнел и потерял блеск. Появился матовый эффект, а мелкий орнамент расширился и распрямился, придав эффект рельефа. Торквес перестал перебираться, видимо, достигнув своего максимума. Раскрывался он только вниз и по кругу: полностью закрыл сердце с лёгкими, прикрыл печень и, вроде как, спрятал почки (но тут я уже не настолько знаю расположение своих внутренностей). Ладно, если что, то их две.
— Но тестировать на них точно не буду, — хмыкнул я, стягивая с себя куртку и футболку.
Покрутился, покупал себя, пытаясь оценить степень защиты. Вверх артефакт не раскрылся, то есть шея не защищена. С одной стороны — жаль, было бы неплохо спрятать артерию, но с другой стороны, броня спокойно скрылась под одеждой. Сможет стать неприятным сюрпризом для врагов и не будет привлекать внимания.
Я заметил, как от нагрудника потянулись стальные ленточки к границе браслетов на плечах. Но как потянулись, так и отпрянули обратно. Похоже, несовместимость моделей налицо. Точнее, на грудь и на спину. Но грех жаловаться на подарки от Аркадии, начало положено. Глядишь, поменяюсь с кем-нибудь или просто со временем полный комплект соберу.
— Тестирование Древние, конечно, не продумали, — я легонько потыкал в броню кончиком штыка.
В месте, где лезвие соприкасалось с активированным торквесом, загоралась бледная искорка. Бить сильно я не стал, просто чиркнул и надавил, проминая броню вместе с мышцами. Ощущения минимальны, на уровне самому себя за кожу ущипнуть. И это при том, что «Поглощение» ещё не подключилось. Что тоже хорошо, значит, в обычной жизни, когда чувствительность нужна, я не буду бревном. Выдыхаем! Нравится мне сила, которую даёт Аркадия, но живым человеком тоже хочется остаться.
Я поскрёб значок черепашки, и броня свернулась обратно в ожерелье. Работает, можно сказать, интуитивно понятно. Пятен на коже или каких-то иных признаков аллергии не обнаружил. Вернул броню обратно. Повертелся, размялся — капец, как вторая кожа. Совершенно не стесняет движений и всего за пару минут стала как любимый свитер, который уже пора бы выкинуть, а его даже снимать не хочется. Я посмотрел на свою одежду, перепачканную в земле и грибах. Вздохнул. Надевать её на голое тело не хотелось совершенно, а вот на доспех терпимо.
Оделся и снова нырнул в завалы. Но сколько ни копался, ничего полезного больше не нашёл. Только чьи-то норы в самом низу. Узкую, но с запашком и реакцией чуйки, что ничего хорошего оттуда не выползет. Там мелькнул чей-то глаз с вертикальным зрачком, и я просто завалил его обратно каменной плитой. Фиг с ним, а то ещё цапнет ниже пояса, а там у меня брони нет.
Подгоняемый голодом, пошёл вперёд. Добрался до хвоста оглой-хорхоя и срезал там кончик. Острый шип, похожий на осиное жало, мог пригодиться и в роли запасного штыка, и просто на память. Я запустил чуйку, сканируя пространство перед собой, и двинулся по тоннелю. Чувствовал, что за стенами кто-то копошится в земле. Нашёл несколько выбитых камней в стенах, с насыпанной на пол землёй.
Подземная жизнь вокруг тоннеля явно гудела, прокапываясь вокруг. Но, видать, голодным был не только я, но и хорхой — не встретилось ни живого, ни даже косточек. Тоннель вывел меня в пустой зал, из которого вело ещё три прохода. Два пахли сыростью и тленом, а вот третий… неожиданно, кабачками.
Жареными. С какой-то очень вкусной специей. Тянуло едва-едва, но в моём состоянии, я опять чуть ли полноценную ленту с огромными стрелками увидел. Как Рокфор за сыром, или как в рекламах за кофе — так и меня понесло по направляющей.
Глава 27
Запах еды, пусть и запредельно странный для этого места, да и вообще для меня, придал сил. Я ускорился, а на некоторых участках перешёл на бег. Пробежал несколько тоннельных стометровок, осторожно вываливаясь на открытые пространства, и в третьем зале с высоченными колоннами, наконец, остановился. Запах еды здесь разливался повсюду, кружил между толстыми колоннами и бродил под высоченным потолком. Принюхавшись, я определил примерный источник — тёмный участок в углу, стена под которым выглядела подпорченной. Словно от неё что-то отвалилось, а, точнее, лестница или какие-то выступы-полки, грудой разбитых камней, валяющихся на полу.
Каких-то десять метров, считай
