Зодчий. Книга VI - Юрий Александрович Погуляй

Когда вся волокита закончилась, девушка выпрямилась и торжественно произнесла:

— Ваше сиятельство, граф Баженов, принимаете ли вы Клятву Рода от Павла Фёдоровича Кабанова?

— Принимаю, — тихо сказал я. Роберт Джекович тяжело двинулся через всю комнату к Вепрю. Охотник сидел недвижимо, стиснув челюсти.

— Процедура совершенно безболезненная. Возможно небольшое головокружение. Мы проводим небольшое внедрение в некоторые отделы сознания, — тихо говорил Лоб. — Ваше мышление, ваши устремления, ваши желания останутся без изменений. Для вас почти ничего не изменится. Кроме того, что сама мысль о принесении Михаилу Ивановичу Баженову вреда действием или бездействием, а также о том, чтобы принести вред действием или бездействием в адрес Михаила Ивановича Баженова — станет для вас неприемлема. Мы не делаем из вас раба. И вы увидите, что почти ничего не изменится. Просто вы будете считать, что поступать против интересов Михаила Ивановича также плохо, как есть человеческую плоть.

Роберт Джекович остановился, уточнив:

— Вы же не едите человеческую плоть?

— Начинайте уже, — сказал Вепрь.

Лоб подошёл к нему.

— Я прошу не разрывать зрительный контакт с его сиятельством, — проговорил психомант, остановившись за спиной Вепря. Его руки легли на голову охотнику. На несколько секунд, после чего Роберт Джекович отступил.

— Вот и всё, — сказал он.

Вепрь нахмурился, обернулся на него. Рядом с ним появилась девушка:

— Как вы себя чувствуете?

— Но ничего же не изменилось, — растерянно сказал охотник.

— Так оно и работает. Изменения вы, скорее всего, никогда не почувствуете, — отметил Роберт Джекович. — Анфиса, давайте продолжать. Я бы очень хотел вернуться домой до полуночи.

Следующим вошёл Саньков. Гвардеец, предпочитающий большое оружие. Я тепло улыбнулся ему, но он совсем не переживал за будущий ритуал, подписав контракт на год. Процедуру выдержал даже с некоторой улыбкой.

Затем был Лис. Затем Шустрый. После Макар. Все они выбирали годовой контракт, и все смотрели прямо, без страха. Лица сменялись. Кто-то боялся, кто-то нет. А Конычев, усевшийся в кресло, скорее горел любопытством, жадно изучая инструментарий своего коллеги. С ним, кстати, работа шла дольше, чем с другими. Вплоть до того, что Роберт Джекович кашлянул и сказал:

— Я впечатлён вашими талантами, господин, но, пожалуйста, дайте мне сделать свою работу быстро и безболезненно для вас.

Мой будущий штатный психомант лишь хмыкнул, глядя мне в глаза с отсутствующим выражением. Когда процесс закончился, то Конычев помассировал виски. Нахмурился, обменялся взглядами с коллегой, и Роберт Джекович со значением произнёс:

— Для надёжности.

Конычев ничего не сказал, поднялся и откланялся. Когда стемнело, в представителях Палаты Клятв уже проступила усталость. Очередь желающих подходила к концу, но надежды Роберта Джековича отправиться домой таяли на глазах.

Когда на пороге появился Снегов, то я нахмурился. Витязь ничего не говорил о таких планах. Станислав Сергеевич в своём выходном костюме, в котором ехал из Петербурга, сел на стул, с лёгкой насмешкой во взоре. И подписал пожизненный контракт.

— За вами будущее, Михаил Иванович, — ответил он на мой изумлённый взгляд.

Последней в зал советов вошла Ирина. Монахиня грациозно села за стол, глядя на меня большими карими глазами. Девушка Анфиса отработала программу, не скатываясь в бубнёж, а действительно объясняя всё новому участнику ритуала. После чего Ирина погрузилась в бумаги, ручка зависла над бумагой. Но вдруг лицо красавицы изменилось. Она растерянно посмотрела на Анфису, затем на текст. Её ручка коснулась какой-то строчки, и красивые брови вопросительно изогнулись.

Щёки Анфисы зарделись, как у девочки, и помощница Лба кивнула. Монахиня отложила ручку в сторону, поднялась.

— Мне не нужны клятвы, чтобы служить тебе, — сказала фанатичка и вышла. Помощница Лба выглянула во двор, с надеждой обернулась на начальника, а затем ступила на порог, торжественно приглашая следующего.

Никто не ответил.

— Ну, слава богу, — проговорил Роберт Джекович и без сил опустился на стул. Мой живот заурчал от голода и, наверное, это услышали все присутствующие, но никто не подал вида. Хорошо быть графом. С улицы доносился радостный гомон и громкая музыка. Там, наверное, вовсю жарят мясо.

Живот заурчал ещё громче.

«Михаил Иванович, вы должны это видеть! Срочно!» — пришло сообщение от Орлова.

Глава 4

Перед тем как покинуть своих людей, я попросил Паулину, ждавшую завершения ритуала в толпе возле здания администрации, извиниться за меня перед всеми. Князева, одетая с иголочки и так изысканно, что трость казалась частью гардероба, понимающе улыбнулась и пообещала сделать всё, от неё зависящее, добавив:

— Иди, Мишка-Мишенька-Мишок, и не переживай, я знаю, как развлекать мужчин.

— Было бы неплохо обойтись просто выпивкой, едой и зрелищами, — улыбнулся я ей. Получил ответную улыбку. Сегодня Паулина выглядела лучше, чем вчера. Должно быть, ей хватило времени прийти в себя после нашего разговора. Возможно, она хотела сделать вид, будто его и вовсе не было. Зря, мы ещё вернёмся к нему обязательно. Потому что у меня на фронтире образовывался конфликт интересов, и это прекрасная почва для работы Скверны.

Многие павшие в её объятья считали, что делают роковой шаг во тьму из благих побуждений. Да и слабое человечество — отличное подспорье для экспансии Изнанки.

— Мишка, понимаю тебя, одобряю твоё чувство юмора, но ничего не обещаю, — многозначительно произнесла Князева. — А вообще, ты многое теряешь. Ну и с точки зрения лидера, в такой момент нужно быть со своими людьми. Вот только твой долг всегда важнее, верно?

— Я — Зодчий, — пожал плечами я.

— Тогда беги, Зодчий, — тепло улыбнулась она и торопливо отвернулась. Я подмигнул Тени, стоящей чуть позади Паулины, а затем двинулся к дому, где был припаркован квадроцикл. Паулина права, и мне следовало бы отпраздновать принесение Клятвы вместе с людьми, представляющим силу рода Баженовых, но то, что прислал мне граф после своего первого сообщения — меня встревожило.

Однако по пути я всё же заскочил к себе домой, набросал на скорую руку бутерброд с сыром и ветчиной и, запивая на ходу квасом, поспешил к верному квадроциклу. Снегов ждал меня у калитки.

— Там будет праздник, ваша доблесть, — сказал я ему, указав на Томашовку и на огни за «Логовом друга». Играла музыка, гудел народ. Жарилось чёртово мясо!

— Знаю. Но какой в нём будет смысл, если вас вдруг убьют? — флегматично ответил витязь. Его топор уже был закреплён за спиной, да и сам Снегов уже облачился в полевую форму, вместо костюма и заметно расслабился в знакомой среде.

— Станислав Сергеевич, я настоятельно прошу вас отправиться туда, где свет, праздник и тепло костра, а не во тьму, холод и дождь, — усмехнулся я.

— Нет,