Придворный Медик - Алексей Аржанов

— Смотри только себе подобных тут не расплоди, — попросил я. — Если императорский двор заполонят говорящие коты-оборотни, я тебя уже прикрывать не смогу.

— Не переживай, хозяин. Опыт показывает, что свой род я продолжить не могу, — заявил он, а затем мечтательно протянул: — Может, ситуация изменится, когда я всё-таки смогу стать бегемотом…

— Ах да, и ещё одно условие! Никаких экспериментов с превращениями без моего ведома. Судя по грохоту, который раздавался в соседней квартире, ты там в медведя превращался.

— Не в медведя, а в леопарда. И долго я протянуть в такой форме не смог. Всё-таки слабоват я ещё для таких трюков, — заявил Мот и свернулся калачиком около моей кровати.

Ну дела… Пришёл союзничек, откуда не ждали. Могу я ему доверять или нет — время покажет. Кошки — создания вероломные.

Но упускать возможность заручиться поддержкой такого юркого создания мне не хочется. Судя по всему, кроме еды, кошек и превращения в бегемота его мало что беспокоит. Всё, кроме последнего пункта я ему устроить могу.

Зато в следующий раз, когда Аристарх Биркин или кто-то из наёмных убийц попытается подобраться ко мне со спины, я узнаю об этом ещё до начала атаки. Кто станет подозревать в чёрном коте моего шпиона?

* * *

— Как это — квартиру взломали⁈ — воскликнул Владимир Коршунов, когда его подчинённые доложили ему о произошедшем в жилых помещениях. — Случайно не ту самую, на которую жаловался Булгаков?

— Да, именно её мы и осматривали несколько дней назад, командир, — отчитался стражник. — Сегодня соседи снизу пожаловались, что у них потолок трясся. Вот мы и отправились на проверку. А там дверь сломана.

— И кому же, интересно, понадобилось её взламывать, если внутри ничего нет… — задумался Коршунов. — Кстати, что на эту тему сказал сам Булгаков?

— Так мы… — замялся стражник. — Мы не стали к нему стучаться. Всё-таки ночь уже на дворе.

— Да вы чего? Совсем сдурели? — оторопел Коршунов. — Булгакова нужно было опросить в первую очередь. На том этаже больше никто не живёт. Может, это он квартиру и взломал!

Да… Точно!

Коршунов давно подозревает, что Павел Андреевич неспроста появился при дворе императора. Сначала его попытались убить, затем Булгаков вмешался в ход турнира.

Не нравился командиру охраны этот тип. Слишком уж новый лекарь подозрительный. Творит что-то прямо у него под носом, а взять его с поличным до сих пор так и не получилось.

— Командир, боюсь, что это не мог сделать господин Булгаков, — произнёс стражник.

— И с чего же такие поспешные выводы, солдат?

— Дверь выломали изнутри. Замок с корнем выдрали, — отчитался солдат.

Странная картина. Коршунов пытался придумать логическое объяснение произошедшему, но в голову лез только Булгаков. Командир охраны начал невольно задумываться о том, что новый лекарь проводит на своём этаже какие-то эксперименты.

А ведь такое и в самом деле может быть. Несколько месяцев назад в другом конце города изловили такого же умника. Лекаря, который ставил эксперименты не только на своих пациентах, но ещё и на соседях. Далеко не все пользуются своей способностью по назначению. Возможно, и Булгаков такой же?

— Петька! — позвал своего помощника Коршунов.

— Да, командир?

— Ключи от жилых помещений достать сможешь?

— Могу, но… Управляющего предупредить придётся. Для этого нужен веский повод, — замялся помощник.

— Придумай что-нибудь. Котелок у тебя варит, — произнёс командир. — Если не уговоришь — звони мне. Я сам поболтаю с управляющим

Коршунов решил, что пора перестать откладывать давно зародившуюся в его голове идею.

Пора осмотреть квартиру Булгакова.

* * *

Утром я ещё раз подлечил Моту почки и велел сидеть тихо. Если он ещё и в моей квартире буянить начнёт, ко мне точно заявятся с проверкой. Но питомец пообещал, что будет отсыпаться, чтобы поскорее залечить свою рану.

Рабочий день, как и всегда, начался с толпы пациентов. Их становилось всё больше и больше, хотя на прошлой неделе я начинал с единичных консультаций.

Слухи распространялись даже быстрее, чем я планировал. Ко мне часто заходили больные, закреплённые за другими лекарями, но я никогда их не прогонял, хоть это и не соответствует местным правилам.

Ну не хочу я прогонять человека к другому лекарю, если он обратился ко мне! Какой смысл в этом «футболе»? Если время свободное есть, так почему бы тогда не помочь больным и заодно не разгрузить своих коллег? Всё-таки платят нам не за количество пациентов. Оклад фиксированный. Кто сколько пациентов принял за месяц больше влияет на надбавки.

Особенно в этой клинике мне нравится разнообразие среди пациентов. Каких только слуг на территории двора нет! И что самое любопытное, у каждой группы есть свои собственные заболевания, которые провоцируется характером работы. Как раз такой пациент и заглянул ко мне этим утром.

— Терентьев Фёдор Иванович, верно? — спросил вошедшего в мой кабинет полного мужчину.

— Всё верно, Павел Андреевич, — кивнул он, присаживаясь напротив меня. — Помогите, пожалуйста, господин лекарь, не могу больше терпеть. Единственный выход — увольняться. Но делать этого мне очень не хочется.

Я заглянул в медицинскую карту Терентьева. В профессии было указано: «Работник кухни». Без уточнений.

— Давайте начнём с начала, — предложил я. — Сначала расскажите, что вас так беспокоит. А потом уже разберёмся, нужно вам увольняться или нет.

— Грудь у меня горит, — произнёс он. — Во рту кислятина каждый день. Уже даже воду пить больно, Павел Андреевич.

— Отрыжка беспокоит? — уточнил я.

— Ещё как! Особенно если нагибаться приходится. Тут уже ничего не спасает, хоть волком вой! — признался он. — Мне посоветовали соду пить, чтобы эту кислятину разбавить. Вроде и помогает, но ненадолго.

Я быстро осмотрел его пищевод и желудок «анализом». Эх и яркая же клиническая картина! Такая же яркая, как слизистая его пищевода. Всё воспалено, даже сосуды видно. Никакие обследования не нужны, чтобы поставить верный диагноз.

— Это у вас, Фёдор Иванович, ГЭРБ обострился, — сказал я.

— Кто-кто?

— Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь, — расшифровал аббревиатуру я. — В простонародье — изжога. Только изжога хроническая. У вас желудок плохо справляется со своей работой и выбрасывает избыток кислоты вверх — в пищевод. Иногда возникающую от этого боль даже путают с сердечной.

— Да-да! Это вы верно