"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор
– А справка… по… председателю КПК Ежову готова? – Сталин, читавший материалы предварительного расследования, проведенного Слуцким, сменил тему, не употребив слова «товарищ».
«Просрали… – вот и весь секрет».
– Так точно. Вот, – Штейнбрюк протянул Сталину несколько скрепленных между собой листков, до этого момента находившихся в его папке.
Сталин посмотрел на Ворошилова.
– Ты видел?
Ворошилов кивнул. Это ведь его ведомство, так что без визы наркома Обороны справка Разведупра для Политбюро выйти никак не могла.
Сталин просмотрел текст, вернулся к началу, прочитал внимательно, временами останавливаясь на отдельных фразах – «Мать литовка или полька… Почему скрывал?» – и, наконец, карандашом написал резолюцию: «Т. т. Орджоникидзе, Молотову, Кагановичу. Прошу ознакомиться». Передал бумаги Молотову и обернулся к военным.
– Спасибо, товарищ Штейнбрюк… Спасибо, товарищи… Ждем от вас… подробного доклада… Вы свободны. И… – интонация голоса Сталина чуть не заставила вздрогнуть от неожиданности уже собравшегося повернуться корпусного комиссара, – мы считаем, что товарищу Гамарнику… не следует сообщать всех подробностей нашей сегодняшней встречи… Идите.
Когда Урицкий и его люди вышли, Сталин снова обратился к Ворошилову.
– Ну что, Клим… радуешься? – спросил он, закуривая.
– Чему радоваться, Коба? – Ворошилов расстроился, и настроение это было искренним. Уж кого-кого, а Клима Сталин знал давно и хорошо.
– Чему? – усмехнулся он. – А тому, что такую… занозу из задницы у себя вытащил… Да еще чужими руками… Тебе этим фашистам… свечку нужно ставить… За здравие!.. А ведь ты… если бы узнал, кто «скрипача» на тот свет отправил… наверное, орденом бы наградил?.. Красным Знаменем?
– Угу, наградил, – мрачно отмахнулся Ворошилов, пребывавший в настолько расстроенных чувствах, что даже подначки не заметил. – Посмертно. Колом осиновым… я, может, и дал бы орден, если бы это было наше решение, но поехать-то мог и я!
Что ж, и так могло повернуться. Думали, советовались. Могли и Клима отправить. Но, в конце концов, поехал Тухачевский, решили, что двух наркомов на похороны – пусть и королевские – посылать неправильно.
– Фашистские террористы убили не Тухачевского… они убили… советского маршала, – слова вождя прозвучали весомо. В наступившей тишине Сталин встал из-за стола и, пройдя в явной задумчивости несколько шагов, подвинув к себе ближайший стул, сел рядом с Ворошиловым. – Как ты думаешь, Клим… кого тебе заместителем назначим?.. Якира или Уборевича?
– Шило на мыло менять? Они от «скрипача» недалеко ушли. Вспомни, как в тридцать втором Уборевич предлагал немцам Польшу делить? Стратег банкетный. Еле тогда скандал замяли. Лучше уж Ваську Блюхера с Дальнего Востока вернуть, а то пишут, разлагается он там, чуть не царьком себя считает.
– Мне тоже пишут, Клим… пишут… много… – Гримаса явного неудовольствия промелькнула на рябом лице. – И про безобразия с актрисками на пароходах… и про гульбу его кабацкую… По моему мнению, товарищу Блюхеру стоит… сменить климат. Для здоровья полезно. Пока не заигрался совсем… а здесь мы его… глядишь, перевоспитаем… или… к стенке поставим… – договорил он неожиданно жестко и увидел, как подобрался расслабившийся было нарком обороны. – А товарищи из наркомата внутренних дел… нам помогут… – снова задумываясь о своем, добавил Сталин и посмотрел туда, где обычно сидел Ягода. Но сегодня Генриха здесь не было. И если Каганович или Орджоникидзе отсутствовали по причинам своей должностной занятости, руководителя НКВД на совещание просто не позвали. И не потому, что негоже ему присутствовать, когда конкуренты отчитываются, а потому что Сталин был на него откровенно зол. Совсем недавно – еще и месяца не прошло – Ягода хвастался во время обеда на ближней даче, что белая эмиграция насквозь пронизана его людьми.
«Шагу не ступят без того, чтобы мы не знали!»
А теперь выяснялось, что фашисты использовали в покушении белогвардейских офицеров. Как так? Как могли пропустить?
«Брехун!»
– Я так думаю… – Ворошилов не удержался: по губам скользнула довольная улыбка. – Наркомат обороны должен крепко помочь НКВД. Они же нам помогли. Товарищ Артузов ко мне, считай, тридцать человек с собой привел. Теперь наша очередь.
– Хитрый ты, Клим!.. Мстительный… – усмехнулся Сталин и, бросив в пепельницу окурок «Герцеговины флор», принялся неторопливо набивать трубку, потроша для этого те же самые папиросы. – Зря тебя… туповатым считают, – сказал он, глядя на старого друга из-под бровей. – Знаю… не любят твои… чекистов. Но ты прав… Политбюро сделало ошибку. Нельзя было разрешать Артузову из НКВД столько людей забирать… Это надо… исправить.
– Исправлять придется много, Коба, – уже совершенно серьезно, без эмоций, продолжил Ворошилов. – Даже слишком. Аналитическую службу расформировали – раз у Ягоды такой нет, то и в Разведупре не надо. Гамарник не проконтролировал, а я по глупости – согласился. Да и не понимают они своей холодной головой толком военного дела… А Урицкий что, он же кавалерист, только и может, что командовать: «Рысью марш, марш!» Начальников отделов разогнали, кого куда. Пусть за дело, но других кадров у нас пока нет.
– Так, может… вернешь всех назад?.. А варягов… обратно… в НКВД?
– Нет. Просто так всех не отдам. Штейнбрюка и еще кое-кого следует оставить… Боюсь, Берзина придется вернуть с Дальнего Востока. Рано. Не осознал он еще всех ошибок, но делать нечего.
– А Урицкого… куда пошлем? Может быть… на укрепление НКВД? Замнаркомом?
– Чтоб он там ответную склоку затеял? Не надо, – возразил Ворошилов. – Да и не примут они его. Лучше уж оставить пока начальником управления, а Берзина заставить под ним походить. Корпусной комиссар всяко ниже комкора. А?..
– Что думаешь, Вячеслав? – обернулся Генеральный к Молотову.
Просмотрев справку, предсовнаркома давно отложил бумаги и, не вмешиваясь, внимательно следил за разговором. Обычно непроницаемое лицо его сейчас было, как говорится, мрачнее тучи. Еще бы – один из ответственных работников ЦК, неоднократно проверенный и, казалось, надежный как трехлинейка, и вдруг – шпион, а вдобавок – экая мерзость – мужеложец.
– Я-я-году так и так придется о-о-тстранять, – сказал он, чуть растягивая слова, что помогало ему не заикаться. – Материалов на него и без парижского теракта уже достаточно накопилось. Кого же теперь на НКВД? Может быть, Лазаря? Или кого-нибудь из заместителей Генриха? Слуцкого? Агранова?
Сталин снова встал и прошелся по кабинету.
– Подумаем… – сказал он после паузы, вызванной необходимостью раскурить трубку. – Кагановича нельзя – он на месте… да и не разберется он с НКВД. Не его профиль… – пыхнул трубкой, глядя в окно. – Агранов… серьезно болен, остальные не потянут. Может быть… Вышинский?
Предложение Сталина было настолько неожиданным, что ответа не нашлось ни у Ворошилова, ни, тем более, у Молотова.
