Четвертое уравнение - Александр Леонидович Пономарёв
Последние три дня в больнице он провел как на иголках. Когда же медсестра сказала, что его сегодня выпишут, он с трудом дождался утреннего обхода врача, оформления документов и поехал из больницы не к себе домой, а в лабораторию.
Там вовсю кипела работа. Олег Иванович, Андрей и трое помощников профессора Воронцова трудились не покладая рук, как пчелки, с раннего утра и до позднего вечера. Результат не заставил себя ждать. За дни вынужденного отсутствия Владимира Александровича примерно треть работы была позади. Так что, когда Воронцов вошел в лабораторию, он увидел каркас трансмиттера – клетку Фарадея на высоком подиуме и две массивные металлические балки. Они, словно пальцы стального гиганта, торчали по бокам от подиума.
К балкам с помощью хитроумных шарниров крепились расположенные под углом друг к другу два похожих на бивни железного мамонта огромных полукруга. Судя по характерным ступенчатым выступам на их концах, обе половинчатые окружности должны со временем превратиться в металлические обручи. На эту же мысль наталкивали в изобилии лежащие рядом со сборочной площадкой стальные бруски, рулоны листового металла и аккуратно уложенные в штабеля одинаковые по длине обрезки как обычных, так и профильных труб.
– Ого, как вы разошлись! – с порога крикнул Владимир Александрович.
Андрей в это время пилил трубы «болгаркой», стоя боком к входу в лабораторию. Фонтан рыжих искр летел ему под ноги. Пронзительный визг электроинструмента заглушал прочие звуки, так что Андрей скорее почувствовал, нежели услышал Владимира Александровича. Он выключил угловую шлифмашинку, повернулся лицом к двери. На чумазом лице появилась счастливая улыбка. Андрей положил инструмент на пол. Топая тяжелыми башмаками, подошел к Владимиру Александровичу, обнял и крепко прижал к себе.
– Ну, будет, будет, хорош обниматься. – Крестный похлопал его по спине и мягко отстранил от себя. – Лучше познакомь с нашим новым другом.
Андрей привел крестного к Олегу Ивановичу. Тот так увлекся работой, что ни на что не обращал внимания, кроме частично собранного трансмиттера.
– А-а, Владимир Александрович! Рад видеть вас в добром здравии, – улыбнулся Шаров, когда Андрей окликнул его. Он слез со стапеля, снял измазанную в черном перчатку и крепко пожал руку профессора. – А мы тут, как видите, хозяйничаем без вас.
Воронцов с ходу присоединился к работе, но, поскольку был еще очень слаб, больше отдыхал и меньше делал. Впрочем, он не просто сидел, тупо глядя в одну точку пред собой, а хвостом ходил за Шаровым и подробно расспрашивал обо всем, что его интересовало. Возможно, по этой причине постройка трансмиттера затянулась дольше расчетного времени.
А может, разгадка задержки крылась в том, что Олег Иванович тоже ценил эти беседы и невольно медлил с завершением работы. Понимал, что судьба вряд ли предоставит ему еще один шанс вдоволь поговорить по душам с давним другом, потому и растягивал удовольствие по максимуму.
Дело постепенно приближалось к концу. Подвижные части трансмиттера приобрели законченный вид. Теперь он отдаленно напоминал гигантскую модель атома с ядром в виде клетки Фарадея и подвижными металлическими обручами вместо орбиталей.
Первые промежуточные испытания прошли успешно. Обручи легко вращались в заданных плоскостях, создавая вокруг камеры перехода подобие прозрачной сферы. После успешного завершения проверки команда единомышленников приступила к сборке и монтажу стоек для электродов и параболических зеркал.
Чем ближе работа подходила к концу, тем мрачнее и угрюмее становился Владимир Александрович. Он долго уклонялся от прямых ответов на все попытки Шарова узнать, в чем дело, и либо отшучивался, либо менял тему разговора. И все-таки ему пришлось сказать все как есть:
– Мои опыты с переносом материи на расстояние однажды едва не обесточили целый микрорайон. И это при том, что телепорт был небольшим устройством размером с микроволновку. Игрушкой по сравнению с трансмиттером. Страшно представить, что будет, когда мы запустим в работу твое изобретение без мощного и, что самое главное, автономного источника энергии. Перегрузка приведет к авариям в энергосистеме Москвы. Как минимум половина столицы на долгое время останется без электричества. Меня за это по головке не погладят. Но я не этого боюсь. Плевать я хотел на разборки у начальства. В конце концов, наука требует жертв, и ничего плохого не случится, если кто-то несколько часов проведет без телевизора или компьютера. Меня волнует, что будет с тобой, если питание отключится, когда ты окажешься в пространственно-временном тоннеле. Это же верная смерть!
– Это все? Из-за этого пустяка ты ходишь такой смурной почти всю неделю?
– Ничего себе пустяк! – обиженно фыркнул Владимир Александрович, сложил руки на груди и отвернулся. Через несколько секунд он посмотрел Шарову в глаза и выпалил: – Если твоя собственная жизнь тебя не волнует, почему я за нее должен переживать?
– Вот именно. Она не стоит твоих переживаний по двум причинам. Первая – это моя жизнь. И вторая – переживать не за что. Энергопотребление трансмиттера не выходит за рамки разумных пределов. Сейчас не выходит, – поправился Олег Иванович. – Первой работоспособной модели требовалась прорва энергии. Описанный тобой сценарий вполне мог стать реальностью, если бы не мое открытие.
Профессор жестом пригласил Владимира Александровича идти за ним и зашагал к заваленному чертежами столу. Достал из ящика стола лист бумаги, взял из вазочки один из полудюжины простых карандашей и начал что-то быстро писать. Когда он закончил, практически весь лист пестрел цифрами и специальными символами.
– Это мое четвертое уравнение. Оно действительно четвертое в ряду выведенных мною уравнений, объясняющих процесс работы трансмиттера. Но есть и еще один смысл этого названия. Уравнение напрямую связано с воздействием на четвертое измерение по принципу моста Эйнштейна-Розена. Первые три уравнения объясняли как саму возможность работы трансмиттера, так и создание хронопластов, то есть обособленных ответвлений от основной исторической последовательности, но не давали ответа на главный вопрос: как сделать путешествия во времени энергетически малозатратными. И только четвертое уравнение математическим языком обосновало возможность существования «кротовины». Я принял за константу сам факт одномоментного существования прошлого, настоящего и будущего, и у меня все получилось. На, сам посмотри.
Шаров отдал исписанный лист Владимиру Александровичу. Подслеповато щурясь, Воронцов поднес его чуть ли не к самому носу. Казалось, он не читает, а внимательно вынюхивает цифры и символы, пытаясь докопаться до сути.
– Но ведь формирование тоннеля между двумя сопряженными участками четвертого измерения все
