Придворный Медик - Алексей Аржанов

* * *

Эдуард Дмитриевич Дубков готовился к финальной стадии своего плана. Он до последнего надеялся, что до этого не дойдёт, но Виктор Шолохов требовал срочно разобраться с ситуацией.

Завершить эпопею с Григорьевым придётся уже завтра ночью. И закончить начатое придётся своими руками.

Однако план несколько усложнился, поскольку состояние пациента изменилось. В лучшую сторону для Григорьева и в худшую для Дубкова.

— Как это? — удивился Эдуард Дмитриевич, выслушав отчёт нефролекаря Кондратьева. — Он уже очнулся? Так быстро?

— Видимо, вы меня плохо слушали, господин Дубков, — громко зевнув, ответил Андрей Фёдорович Кондратьев. — Булгаков поработал над его общим состоянием, затем я организовал пациенту диализ. И в течение суток после этих процедур он впервые пришёл в сознание. А что такое? Хотите с ним побеседовать?

— Д-да, если вы не против, — кивнул Дубков. — Я долгое время наблюдал этого пациента. Хочу убедиться, что он сейчас в добром здравии.

— О добром здравии говорить пока рано, но на контакт он уже выходит, — ответил Андрей Фёдорович.

— Он что-нибудь успел рассказать после своего пробуждения? — обеспокоенно уточнил Дубков.

— Например? Я с ним говорил только насчёт его самочувствия. А вас что интересует, Эдуард Дмитриевич?

Дубков взял себя в руки. Надо успокоиться. Вряд ли Григорьев сразу же после пробуждения принялся рассказывать всем о том, до чего его довела их с Шолоховым «помощь» на турнире.

Эдуард Дмитриевич быстро перевёл тему и направился к палате, в которой лежал пациент. Около неё сидел стражник. Всего один. Хорошо, что не стали выделять нескольких. Это бы сильно усложнило ситуацию. Тут и с одним придётся изрядно повозиться.

Благо в самой палате никого, кроме пациента, больше не было, и Дубков наконец-то получил возможность переговорить с Григорьевым один на один.

— Эдуард Дмитриевич! — обрадовался стражник. — Простите, что заставил вас поволноваться. Несколько дней спал как убитый. А как оказалось, я и в самом деле был одной ногой в могиле. Говорят, Булгаков спас мне жизнь. Зря я тогда с ним так грубо разговаривал на турнире. Надо бы его отблагодарить…

— Да погодите вы со своим Булгаковым! — шикнул Дубков. — Я пришёл предупредить вас, Григорьев. Ситуация куда сложнее, чем вам кажется. Скажу вам по секрету — кто-то пытался вас убить.

— Убить⁈ Меня? — испугался стражник. — А что я такого сделал? Я ведь следовал всем вашим указаниям. Неужто господин Шолохов…

— Ни в коем случае, — перебил его Дубков. — Мы подозреваем, что от вас хотят избавиться враги господина Шолохова. Они прознали, что вы с ним близки. Я надеюсь, вы никаких глупостей не наговорили после пробуждения?

— Нет, я никому ничего не рассказывал, — помотал головой пациент.

Пока что не рассказывал. Скоро он очухается и передумает. Его начнёт расспрашивать стража или даже этот психопат главный дознаватель. Всё равно вытрясут информацию о том, кто ему помогал на турнире.

Выхода нет. Остаётся только один способ кардинально решить эту проблему и навсегда избавиться от двух опасных людей разом.

— Слушайте меня внимательно, Григорьев, — прошептал Дубков. — Завтра ночью мой помощник отвлечёт стражника. И я помогу вам сбежать отсюда. Не пугайтесь. Когда посреди ночи в вашей палате появится человек — это буду я.

Пришлось лгать Григорьеву и внушать ему надежду на спасение. Стражник даже не подозревал, что из этой палаты ночью он выйти не должен.

Да. Это последняя попытка всё исправить. Дубков убьёт его лично. И сделает так, чтобы все улики указывали на дежурящего в эту ночь Павла Булгакова.

* * *

— Да как же вы опять умудрились, Николай Иванович? — сказал пациенту я. — Сначала голова, а теперь ещё и руку сломали?

С Гавриловым я так и не пересёкся. Беленков сказал, что Евгений Кириллович пытался найти меня, но вскоре после этого снова убежал. Странно, что он мне не позвонил… Но это — не проблема. С ним я побеседую позже.

Тут возникла другая ходячая проблема! Маляр Петров, которого мы с Беленковым и Сергеевым госпитализировали с сотрясением, снова попал ко мне на приём через сутки после выписки. На этот раз он поскользнулся на лестнице. Многострадальную голову защитил, но сломал лучевую кость.

— Будете приходить ко мне каждый день в течение трёх дней, — посоветовал я. — Перелом срастить — не проблема. Тем более трещина у вас совсем небольшая. И постарайтесь впредь быть аккуратнее. Вторая травма за две недели — это уже перебор.

— Да я понимаю, Павел Андреевич, — кивнул пациент. — Сам не знаю, что со мной происходит. Будто чёрный кот дорогу перешёл — одни неудачи.

Кот тут вряд ли виноват, а в судьбу я не верю. Такое впечатление, что Петрова кто-то специально пытается покалечить. Но кому может понадобиться убивать маляра?

Ладно, понаблюдаю за ним в ближайшие дни. Возможно, что-нибудь да всплывёт.

Как только я отпустил пациента, в мой кабинет вбежал Евгений Кириллович.

— Булгаков! Где вы были? Я тут по всей поликлинике вместо вас суечусь! — воскликнул он.

— А что стряслось-то?

— К вам пришёл важный пациент. Хочет видеть только вас и никого больше, — заявил Гаврилов. — Дворянин, Павел Андреевич. Отнеситесь к нему с особым вниманием.

— А как его фамилия?

— Громов, — ответил Гаврилов.

— Громов? — удивился я. — Ярослав Андреевич?

— Нет, его сын Александр.

Друг моего предшественника, с которым мне недавно довелось общаться.

— А что с ним случилось? — уточнил я.

— Явился на обычный профилактический осмотр, — пояснил Гаврилов. — Сейчас уже закончит проходить анализы и придёт к вам. Уж постарайтесь не упасть в грязь лицом.

Как-то это подозрительно. Стоило мне дать отказ его отцу и вскоре он решил прийти ко мне на приём. На профилактический! Да молодых людей обычно на профилактику силком не затащишь.

Через несколько минут в дверях моего кабинета появился сам Александр Громов. Он тут же лучезарно улыбнулся и заявил:

— Ох, Павел, сколько же я ради этой встречи кабинетов прошёл! Но не стану скрывать, это лишь прикрытие, — он повернул стул к себе лицом и уселся на него, положив подбородок на спинку сидения. — У меня есть к тебе предложение. Думаю, оно тебе придётся по душе!