Вик Разрушитель 10 - Валерий Михайлович Гуминский

Хрясь! Мы влетели в балку тельфера, сминая плечевые бронепластины. У князя треснуло внешнее стекло щитка, у меня тоже появились какие-то проблемы. Я краем глаза заметил инфо-табло, на котором запрыгали красные цифры повреждений и схема брони с отображением мест повреждений. Используя максимальную тягу, теперь я тащил князя Оболенского вниз. Кажется, удар был приличной силы. Возможно, двигатель повреждён, и Владимир Артемьевич не может использовать его, чтобы спуститься на землю. Поэтому я знаком показал, что готов держать его, лишь бы не пытался вырваться из захвата. Князь, кажется, проиграл, но я могу и на ничью согласиться. «Атом» реально хорошая машина, но только не для контактного боя.

Оболенский ответным жестом показал, что принимает мою помощь. Мы спокойно спустились вниз, крепко сцепившись руками-клешнями друг в друга. Как только я почувствовал удар подошв о землю, прекратил подачу энергии в заплечный движок, разжал пальцы. Тверской князь похлопал меня по плечу и отвернулся, давая возможность своим техникам увести его в техническую зону.

Я тоже потопал к своим. Ворон и Петруха живо скинули с меня шлем и тут же стали его рассматривать. Ваня Гончар помог освободиться от перчаток. Я распахнул нагрудную броню и дождался, когда фиксаторы перестанут меня держать в нише «Бастиона».

— Сумасшедший! — бросилась ко мне Арина, и, не обращая внимания на влажную ткань комбинезона, обвила за шею. — Ты же мог не только князя Оболенского покалечить, но и сам поломаться!

— Зато нестандартное решение застало князя врасплох, — усмехнулся я. — Дайте кто-нибудь полотенце, пот с лица стереть.

Дайаана, всё это время находившаяся в технической зоне вместе с личниками и моей инженерной командой, тут же протянула мне полотенце.

— Хороший бой получился, — одобрительно сказала она. — Но в настоящей драке тебе пришлось бы очень тяжело.

— Да я и не спорю, — опустившись на табурет, я перевёл дыхание. Кто-то протянул мне бутылку с холодной водичкой. Взял не глядя, отвернул пробку и приложился к горлышку.

— Шлем повреждён незначительно, внутренний дисплей жив, но защитное стекло надо менять, — услышал я голос Ворона.

— Силовой каркас «Бастиона» деформирован незначительно, — тут же присоединился к докладу Лёша. — А вот большая часть пластин — тоже на замену.

— Каков вердикт? — не отрываясь от планшета, спросил Берг.

— Схватку продолжать нельзя, — решительно ответил Гончар. — Ладно бы пластины, но повреждение щитка — серьёзная проблема. А если он не выдержит ещё одного удара? Боюсь представить, что будет с Андреем Георгиевичем.

— Я сейчас иду к Оболенским, — Арина оторвалась от меня и уже дёрнулась к выходу за ширму, но я схватил её за руку.

— Не торопись. Пусть лучше князь сам выкинет белое полотенце.

— Думаешь, у него аналогичные проблемы?

— Даже больше, — уверенно ответил я. — Удар был очень сильный. Когда ты в броне, особо не ощущаешь, какие повреждения могут быть. Но «Атом» точно выведен из строя.

Я оказался прав. Пока механики осматривали «скелет», я вместе с девушками склонился над плечом Гены Берга, чтобы как следует оценить степень повреждений по инфографике.

— Господа! — раздался мужской голос из-за ширмы. — Разрешите?

— Заходите, — я с интересом стал ждать, что нам захочет сказать представитель Оболенских. То, что это мог быть именно он, сомнений не было.

Вместе с главным судьёй в нашу техническую зону вошёл сухощавый мужчина лет сорока, чем-то неуловимо похожий на Гену, с таким же одержимым взглядом жадного до техники человека. Вероятно, кто-то из старших механиков.

— Борис Берсенев, инженер испытательной группы «Экзо-Стали», — представился мужчина. — Меня послал князь Владимир Артемьевич с предложением окончить бой. Он полностью удовлетворён исходом, не имеет никаких претензий к княжичу Андрею Мамонову и готов признать своё поражение в техническом бою.

Я переглянулся с Ариной, незаметно для гостей подмигнул ей. Та едва заметно улыбнулась, но потом посерьёзнела и почему-то сжала правую руку в кулак и тут же выпрямила указательный палец. Она давала мне какой-то знак, и я не сразу сообразил, о чём речь. Княжна беззвучно пошевелила губами, произнеся одно-единственное слово. Дошло. В принципе, Арина права. Так мы сгладим Оболенским плохое настроение от поражения. И расстанемся с хорошими мыслями друг о друге. Я кивнул, соглашаясь.

— Передайте Владимиру Артемьевичу наше восхищение от поединка, — вежливо проговорила княжна Голицына. — А ещё мы готовы вернуть часть суммы от гонорара, который был уплачен нам за блиц, за несостоявшийся бой.

— Обязательно передам, светлая княжна, — поклонился инженер. — Это очень благородно с вашей стороны.

— Как состояние у Владимира Артемьевича? — первым делом поинтересовался я. — С ним всё в порядке? Нет ли травм?

— О, не беспокойтесь, Андрей Георгиевич, — посмотрел на меня Берсенев. — Думаю, ни один пилот никогда не станет принимать синяки и ушибы за травмы. Гляжу, вам тоже досталось.

— Пустяки, — отмахнулся я, не понимая, каким образом инженеру Оболенских удалось разглядеть мои синяки под комбинезоном. Блефует, чертяка. — Победа окрыляет и заживляет раны куда быстрее, чем мази и лекарства.

— С этим не поспоришь, — улыбнулся мужчина. — Итак, ваше мнение?

— Можно было согласиться и на ничью, но я не привык принижать свои победы, поэтому принимаю поражение Владимира Артемьевича. Передайте ему, пожалуйста, моё восхищение «Атомом». Это действительно очень перспективный бронекостюм.

— Обязательно передам, Андрей Георгиевич, — пообещал инженер, скользя взглядом по моей команде и раскрытому «Бастиону», оценивая как его повреждения, так и моих механиков с точки зрения профессионала. Или шпиона. Да ладно, пусть смотрит. Всё равно мало что поймёт.

— В таком случае я объявляю победу княжича Мамонова, — подытожил итог нашего разговора главный судья. — Зрители ждут.

Он вместе с Берсеневым ушёл, и через некоторое время раздался его зычный голос, объявляющий, что по обоюдному согласию бой прекращён, победа присуждается мне. Гул недовольных голосов только подтвердил мою мысль, что Оболенские привезли сюда своих земляков, готовых платить за зрелище.

— А разве кураторы «Лиги» не выплатят нам причитающийся процент от ставок? — поинтересовался я у Арины.

Девушка засмеялась, вырвала из рук полотенце и стала вытирать им влажные волосы на моей голове.

— Перебьёшься, — сказала она, и, наклонившись, прошептала в ухо. — Миллиона рублей тебе мало? Но обрадую тебя. Десять процентов