Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф
Роза вернулась на кровать, зябко укуталась в старенькое одеяло. Звон битого стекла оглушил. Вместе с осколками в комнату влетел камень. За ним последовал еще один.
— Роман, покажись, старый трус!
— Вытащите его сюда и дело с концом!
И очень страшное:
— Повесить людоеда!
Юная мадемуазель Фалюш спрятала голову под подушку и попыталась закрыть глаза. К сожалению, это не помогло. Крики не становились тише, а лишь нарастали, будто штормовая волна, готовая обрушиться на берег. Последний раз такое было чуть больше года назад, когда добрые жители района Ла Шапель поймали компрапекеньо — похитителя детей. Тогда как, впрочем, и сейчас, они требовали для преступника самого справедливого в мире суда месье Линча. И если с тем ромалом было все предельно понятно, то чем им не угодил безобидный пьяница, а по совместительству — отец девушки, оставалось загадкой.
По двери застучали кулаки. Старое дерево трещало и уже начало поддаваться ударам. Скоро дверь распахнется и пустит внутрь разъяренных обитателей дна. Тех, что еще вчера мило улыбались и здоровались с Розой, как и положено добропорядочным галлийцам. В ожидании неизбежного кошмара девушка вжалась в стену…
Внезапно крики во дворе стали тише, а через гомон голосов послышался грохот колес фиакра по мощеной булыжником дороге. Роза Фалюш вновь подошла к разбитому окну и осторожно выглянула за штору. Перед их домом стоял экипаж, окрашенный в темно-синий цвет. Жандармерия. Девушка сглотнула горькую слюну и шумно выдохнула. Во дворе двое дюжих правоохранителей короткими дубинками наводили порядок в еще мгновение назад бесновавшейся толпе.
На трухлявой лестнице раздались шаги, после чего в дверь снова постучали. На этот раз — не так громко, но настойчиво. Роза запахнула халат и зачем-то поправила растрепанные со сна густые, цвета воронова крыла, волосы. Щелкнул замок и, отодвинув хозяйку дома плечом, в комнату вошли двое жандармов в темно-серых шерстяных сюртуках военного кроя. Позади них шествовал грузный, хмурый монах с окладистой седой бородой, в длинной, до пят, светлой сутане под черным плащом-капушем. Судя по белому шерстяному поясу — провинциал, глава одного из многочисленных поместных орденов.
Один из служителей закона, вооруженный револьвером, поочередно заглянул в уборную и на кухню. Убедился, что там никто не прячется. Священнослужитель же, поставив на косолапый стол склянку с каким-то мерзко выглядящим содержимым, тяжело опустился на единственный стул. Повинуясь его жесту, Роза аккуратно присела на краешек не застеленной кровати.
— Это, — служитель Бога взглядом указал на сосуд, — волчья желчь. Не позволяет лгать. Ты ответишь на мои вопросы. Как тебя зовут?
Голос монаха казался спокойным, сухим и безэмоциональным. Несмотря на относительную молодость — выглядел он лет на сорок пять, хотя его лицо и было густо изрезано морщинами — в нем чувствовался напор старого человека. Будучи не в силах понять, что происходит, Роза буквально потеряла дар речи и лишь раскрывала, подобно рыбе, выброшенной на отмель Сены, рот. Внезапно выйдя из себя, священник с силой ударил ладонью по столу и девушке стало еще страшнее. На указательном пальце его правой руки сверкнул перстень с изображением золотого креста, искусно вставленного в оникс. Символ нищих духом и телом братьев Доминика. Ордена святейшей Инквизиции.
— Я Роза. Урожденная Фалюш.
Удовлетворившись произведенным эффектом, монах искривил губы в некоем подобии улыбки.
— Роман Фалюш твой отец? Где он скрывается?
“И снова папа. Да что он мог такого натворить, отчего его ищет даже инквизитор???”, - девушку охватил панический страх.
— Я… не знаю. Я его не видела уже больше суток…
— Врешь!
Он наклонился к девушке и, обдавая ее вонью гниющих зубов, прошипел:
— Ты думаешь, что сможешь спрятать от нас этого выродка? Решила, что ему удастся уйти от кары?
— Клянусь престолом Ватикона, это правда, святой отец!
Доминиканец недовольно покачал головой, после чего резко, почти без замаха, ударил девушку по лицу тяжелыми четками и, брызгая слюной, заорал:
— Не смей упоминать своим грязным языком святой трон, шлюха!
Из глаз бедняжки ливнем хлынули горькие слезы. На щеке вспыхнул багровым след от удара. От входной двери раздался резкий и злой выкрик:
— Прекратить!
Роза даже не заметила, когда в ее жилище проник еще один человек. На нем был щегольской темно-синий китель с высоким воротом, украшенным перекрещенными дубовыми листьями. Судя по крупным шестеренкам, красовавшимся на погонах у пришельца, он был не последним чином в жандармерии. Его голубые глаза сверкали неподдельной злостью. От инквизитора его выгодно отличала внушительная фигура и суровые черты лица, выдающие опытного в своем деле человека. В его взгляде читались проницательность и ум. Увидев прибывшего, священник нахмурился и презрительно сплюнул на пол:
— Вы понимаете, на кого сейчас повысили голос?
Мужчина откашлялся и надел на голову фуражку, алую тулью которой украшала эмблема, изображающая меч и весы.
— Еще как. Командан Управления общественной безопасности, инженер-сыщик Франсуа Раффлз. А сейчас, — он присвистнул, указывая кивком головы на дверь, — вон отсюда. Все, кроме мадемуазель.
Инквизитор выпучил глаза, зачем-то сжал в кулаке массивный деревянный крест, висевший на шее.
— Вы еще ответите за это, Раффлз.
— Хоть перед кардиналом. А пока его здесь нет — все вон!
Инквизитор зло скрипнул зубами. встал и направился в сторону выхода. Молодой жандарм из числа сопровождавших монаха, хихикнул. Впрочем, быстро осекся и, чеканя шаг, вышел вслед за начальством.
Несмотря на то, что в комнате было достаточно холодно, представившийся инженер-сыщиком, утер пот рукавом. Достал из внутреннего кармана кителя чистый носовой платок и протянул Розе. Она доверчиво взяла его, прижала к лицу. Командан присел напротив девушки.
— Мадемуазель, я приношу вам свои извинения за поведение этого… человека. Впрочем, это не отменяет необходимости выяснить, где находится ваш отец.
Роза всхлипнула:
— Я, действительно, не знаю, где он. В чем его обвиняют?
— Неподалеку от вашего дома обнаружили труп. Жестокое убийство. Местные жители утверждают, что покойная была не в ладах с Романом Фалюш и указывают на него, как на возможного убийцу.
— Мадам Новакович???
Раффлз напрягся:
— Разве я назвал имя убитой? Мадемуазель, вам придется проехать со мной в Управление. Собирайтесь.
Утирая слезы, девушка зашла за расписную китайскую ширму, подарок далекой родственницы. Единственный в их квартире действительно дорогой предмет интерьера. Через некоторое время она вернулась одетая в чистое старенькое платье с оборками и черный плащ с розовым
