Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф

— То есть, мы позволим этим кретинам вмешиваться в вопросы правосудия и назначать виновных так как угодно им?

Комиссар развел руками:

— А что я могу сделать? Допустим, сейчас в моем секретариате напишут апелляционное требование. Допустим также, что де Монморанси примет его в порядке очереди. То есть, через месяц. Даже если вы найдете миллион серьезных доказательств невиновности этого вашего лекаря, ему это никак не поможет. Поскольку уже через несколько дней его голова слетит с плеч. И поверьте, для него это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации. В худшем случае, доминиканцы демонстративно поджарят его на площади у птичьего рынка.

Забыв о субординации, Раффлз треснул со всей силы кулаком по столу:

— Но это же несправедливо!

— Дорогой Франсуа, справедливость в нашем мире — это фата-моргана, иллюзия. Впрочем, есть один козырь, который я хотел придержать до лучших времен…

— Что вы имеете в виду?

— Вы утверждаете, будто кардинал выдал своим шавкам “ключ от небесных врат”? Бесспорно, это туз. Но не стоит забывать, что кроме традиционных пикета и белота, в которые играют во всех уважаемых салонах Лютеции, есть еще игра простолюдинов, “муавр”. Так вот, по ее правилам двойка вполне может бить козырного туза. Мы можем попробовать сыграть в эту игру с Бергнаром. Но тогда рискованная роль двойки выпадет именно вам.

— Ваше превосходительство, я не совсем понимаю эти метафоры.

— Все просто. У меня есть право назначать на расследование преступлений государственной важности своих доверенных лиц, консилеров. Придав делу Мясорубки статус “государственного” мы получаем полную свободу на ведение расследования. Но стоит помнить, что звание консилера временное и не обеспечивает получившему его никаких личных привилегий вроде безопасности. Доминиканцы же известны своей мстительностью, и, увы, если вы попадете под их репрессивную машину — я помочь вам не смогу никак. А вы под ней окажетесь — попомните мое слово. Особенно в том случае, если провалите расследование. Что скажете, командан?

Раффлз закрыл глаза и некоторое время размышлял в тишине. Резко поднялся на ноги:

— Да и черт с ним. Поймать этого потрошителя для меня — дело чести. А там, хоть трава не расти.

Гаспар Лесклер улыбнулся:

— Трава, конечно же, не завянет. А вот если преступника поймаем именно мы, то кардиналу придется очень несладко. Дело в том, что о ходе расследования в вопросах государства я буду вынужден докладывать лично Президенту. Следовательно, совать палки нам в колеса будут всенепременнейше, а вот тронуть — руки коротки. Если вы согласны на подобную авантюру и риск, я готов отдать команду о переквалификации дела.

— Не нужно о палках, господин комиссар! — Раффлз поморщился. — Но я согласен.

— Люблю уверенных в себе людей. Что ж. Белую карту консилера вы получите сейчас же, в канцелярии.

* * *

На острове Ситэ, окруженное грязными и холодными водами Сены, по соседству с бывшим королевским дворцом, превращенным в застенки, возвышается здание Дворца правосудия. Правда, это название давно стерлось из памяти старожилов. Одна из поговорок жителей Лютеции гласит: “Красный дом не судит, он поглощает”. Но даже не зная ее, попавший сюда впервые даже не усомнится и на долю секунды, что именно так и есть. Суровые фасады Дворца, давящие каменные стены и острые шпили башен превратили его в мрачное сердце власти и страха, словно вырезанное из плоти столицы. Высокие стрельчатые окна, подобные пустым глазницам мертвеца, молчаливо глядят на тех, кто по доброй воле осмелился приблизиться к резиденции псов господних. Гладкие стены дворца, потемневшие от времени и сырости, хранят следы тысяч рук — молитвенных, дрожащих, окровавленных. Создавалось впечатление, что камень их впитал в себя крики тех, кто искал здесь справедливости, а нашел лишь страдания.

Инженер-сыщик, продемонстрировавший молчаливым гвардейцам у ворот “белую карту”, беспрепятственно прошел во внутренний двор, обошел неработающий фонтан с потрескавшейся чашей и направился к главному входу. Над двустворчатыми деревянными дверями на позолоченной ленте был высечен девиз Инквизиции: “Fiat justitia, et pereat mundus”. Да свершится правосудие, хоть погибнет мир.

Высокие своды главного зала, который сами обитатели дворца цинично прозвали “Залом шагов потерянных”, казалось, были созданы для того, чтобы уничтожать волю. Навстречу Раффлзу вышел высокий, худой как жердь монах.

— Командан Раффлз. Управление общественной безопасности Лютеции. Мне нужен Гийом Бергнар. Вопрос государственной важности.

Прелат, как и положено ему по статусу, занимал отдельный кабинет на третьем этаже дворца. Подняв глаза от толстого тома, который читал, Бергнар криво усмехнулся:

— Месье жандарм! Решили лично принести извинения? Не утруждайте себя. Господь милостив, он учил нас прощать скорбных разумом.

Губы Раффлза сжались, превратившись в нить:

— Монсеньор прелат. Согласно закону Республики, преступления маньяка-убийцы, прозванного Мясорубкой, переквалифицированы в дело государственного значения. Будучи консилером, его ведущим, я требую передачи мне незаконно удерживаемого вами Франка Деваля, проходящему подозреваемым.

Рыхлое тело инквизитора затряслось от хохота. Притворно утирая слезы он шутливо погрозил инженер-сыщику толстым как сосиска пальцем:

— Ай-ай-яй! Я то думал, вы пришли ко мне с покаянием, как и положено доброму христианину. А, ведь, мы одно дело делаем, петушок вы мой галльский! И не трясите вашими бумагами я с радостью готов сотрудничать с вами! Но, вот незадача, передать мне особо и не кого. Ваш, как вы изволили выразиться, “подозреваемый”, к сожалению, скончался. Вообразите, повесился прямо в камере. Хорошо, успел дать признательные показания. А то, знаете ли, конфуз бы вышел!

Бергнар наслаждался каждой секундой своего представления. По его маленьким, свиным глазкам было видно — унижать жандарма доставляет ему огромное удовольствие.

— Где же оно? Наверное, у брата дознавателя осталось. Сию секунду прикажу и нам его принесут.

Прелат позвонил в серебряный колокольчик, на пороге появился еще один монах:

— Брат Анкур, принесите мне сегодняшнее confessio in peccato. Живо.

Лицо инквизитора снова расплылось в слащавой улыбке:

— Видите, месье Раффлз, смиренные чада Христовы во всем готовы помогать законоохранителям. Мы даже выполнили за вас всю грязную работу, уличили нарушителя шестой заповеди. Вы отлично справились с задачей, выследив этого еретика. Нам, к сожалению, с вами не сравниться. Не уследили! И откуда только у него в камере оказалась веревка — ума не приложу. Наверное, кто-то из братьев опояску обронил. Но вы не волнуйтесь, виновный обязательно будет наказан! Даже не сомневайтесь!

Дверь со скрипом отворилась, в кабинет протиснулся молодой инквизитор — совсем еще мальчишка. Почтительно склонив голову, он протянул