Тени звезд - Антон Александрович Карелин

— Я понимаю, профессор, — с уважением кивнул Фокс. — Вы можете не извиняться. В конце концов, именно вы спасли мне жизнь. Я уже начал бояться, что что-то пошло не так, что сейчас нас с Аной… Бррр.

— Нет, — слегка виновато улыбнулся учёный. — Мы, конечно, все были поражены происходящим и продолжали смотреть трансляцию якобы оборванного стрима. Но быстро поняли, что это ваша хитрость, которая позволит вывести спрута на чистую воду. Простите за ненамеренный каламбур. Раскрыть преступления Шура и показать его признания на миллионы зрителей. Ведь он так и не понял, что вместо стрима его ИИ управлял фантомом стрима. И оборвал фантом, а не стрим.

Одиссей сдержанно улыбнулся.

— Когда ваш Гамма сообщил мне план действий, я, поверьте, тут же согласился его исполнить, — продолжал Корвин. — Мы все вместе решили, что происходящее не может быть инсценировкой и спектаклем, созданным ради того, чтобы развести шекловодов на собранные деньги. Ведь эти средства отправлялись с моего счёта напрямую корпорации «Ноль», вы никак не могли их получить.

Учёный развёл руками.

— Поэтому, коротенько обсудив всё это, сообщество подавляющим большинством приняло решение открыть портал в указанных вашим ИИ координатах. Потребовалось немного времени на согласование параметров заказа с корпорацией «Ноль»… К счастью, мы успели.

— И мы с Аной очень благодарны вам за это, — искренне признался Одиссей.

— Это мы благодарны, — помолчав, ответил профессор и поражённо покачал головой. — Вы за один день сумели раскрыть тайну, которая никому не давалась двадцать с лишним лет.

— Просто повезло, — уверил сыщик. — Невозможное стечение обстоятельств. Иногда такое случается.

«А чего теперь?»

«Пора спасать Робинзона».

«Да, передайте координаты службе спасения!»

— Ну уж нет, — сказал помятый человек в уютном свитере. — Наш стрим не закончен, мы не разгадали ещё две загадки. Мы отправляемся на безымянную планету, отыщем Роберта, спасём его. И зададим пару вопросов.

— Все вместе? — растроганно спросил профессор Корвин.

— Все вместе, — подтвердил Одиссей Фокс.

Глава девятая: Старая история

— Ты был неправ, — сказала Ана. — В конечном итоге я оказалась бесполезна.

Она держалась за взлохмаченную голову и выглядела одновременно виноватой и злой.

— Вообще-то Шур вырубил тебя первой, потому что считал слишком опасной. Это был удар-комплимент.

— Но он ошибся. По-настоящему опасным был ты.

— Так и есть, — кивнул Одиссей. — Я старше, умнее и сильнее тебя. Ну, не физически, но в целом. Я выдержу там, где ты сломаешься; я всегда как минимум на шаг впереди. И шутки у меня лучше. С этим ничего нельзя сделать, я не могу стать хуже, чтобы тебе было комфортно и легко.

— Я прекрасно это понимаю, — Ана побледнела. — И буду знать свою роль: послушной ученицы великого детектива.

— И со временем ты увидишь, сколько на самом деле значит эта роль, — отрезал Одиссей. — А сейчас, пожалуйста, найди на этом корабле капсулу экстремальной медицинской помощи и подготовь к приёму пациента-человека. Мы не знаем, в каком состоянии Робинзон, если он ещё жив.

Через прозрачные сегменты сферы было видно, как приближается безымянная планета с длинным регистрационным номером. И, боже мой, она была оранжевая, но лиловая, ровная, но кривая, пупырчатая, но колючая. Двойственная целиком от и до. Эмо-панель взорвалась всеми оттенками восторга.

«Это не координаты планеты» крикнул кто-то. «Это координаты чудес!»

— Бедный Роберт, — содрогнулся детектив. — Как же он жил в таком мире?

— Первую тысячу лет тяжело, а потом привыкаешь, — полчаса спустя философски ответил высохший и истощённый старичок, лежащий в открытой мед-капсуле.

Его кожа была загорелой клочками: белые участки соседствовали со смуглыми, смуглые с тёмными от загара. Редкие белесые волосы, как тонкая солома, неровно падали на измученный выживанием лоб. На макушке ближе к затылку красовалась грубая, хоть и давно зажившая рана: след от проникающего удара, который когда-то уничтожил его нейр.

Робинзон выглядел как сморщенный губошлёпый туземец — каждая черта по-отдельности плоха и некрасива, но вместе они складывались в удивительно живое и вызывающее симпатию лицо. Оно то замирало, и тогда походило на затвердевшую маску страдания напополам с улыбкой. То оживало, и тогда лучилось иронией и добротой.

— Солнце-то ни в чём не виновато, оно светит ровно, а вот здешняя атмосфера пестрит, — пояснил Роберт, заметив взгляд Аны. — И носовые фильтры часто забиваются, потому что местный воздух то пожиже, то погуще.

— Вы умудрились выживать четверть века в повреждённом блоке колонизации, притом, что на этой планете даже воздухом дышать нельзя⁈

— Можно, только осторожно, — возразил сморщенный человечек. — Лёгкие не любят, когда их пучит и начинают капризничать, протестовать…

— Имейте в виду, согласно Большому Старательскому закону этот мир принадлежит вам! — волнуясь, сообщил Корвин. — Вы прожили на ничейной планете в одиночку больше пяти полных циклов, и теперь владеете всем, что здесь есть.

— Я говорил Мег об этом! — подняв кривой указательный палец, переломанный в двух местах, со слабой улыбкой ответил истерзанный жизнью Робинзон. — Говорил, что я здесь хозяин! Но она никогда меня не слушает.

— Мег? Вы так назвали планету?

— Мегера, а как же ещё, — кивнул Роберт, и жалобно добавил. — Сущая стерва, я так с ней настрадался!

— Мы можем забрать вас прямо сейчас и отвезти в любую систему, — сказал Фокс, с состраданием глядя на владельца одной из самых уникальных планет галактики.

Старичок со вздохом закрыл глаза, хотя он ни на секунду не мог расслабиться и замереть, всё время слегка двигался и дёргался, менял положение тела. Это стало неистребимой привычкой спустя двадцать пять лет на планете, где гравитация двоилась, и приходилось всё время переступать ногами и перехватывать руками, чтобы не упасть и не подлететь.

— Боже, я могу расслабить мускулы, на самом деле расслабить, — неверяще и растерянно пробормотал Роберт. — И в глазах ничего не рябит. Всё вокруг такое… одномерное. Как это может быть?

Все молчали, не зная, что здесь можно сказать.

— Как вы меня нашли? Что с Этлибом?

— Если вы имеете в виду старого друга-октопода, то он в тюрьме, — ответил Фокс.

— А вы знаете, что Этлиб убил всю нашу команду?

— Он практически признался в этом перед миллионами зрителей.

— Запрограммировал поля и контуры станции, чтобы они открылись, и комнаты заполнились воздухом Мегеры. Наши друзья и соратники задохнулись с такими криками, а я…

Робинзон замолчал, потом слабо махнул рукой.

— А я не сумел ему помешать. Может, потому что до последнего верил, что он этого не сделает.

— Мы всё не могли понять, как так вышло, что спрут убил всех ради сокровища, но само сокровище