Работа под прикрытием - Маргарита Александровна Гришаева

— Без сомнений, — усмехнулся мне магистр, спрятанный под иллюзией. — Надеюсь, в скором времени ты примеришь на себя этот титул, — заявил он и в постепенно сгущающемся вокруг полумраке, притянул к себе за талию. Когда мы оказались на расстоянии вдоха, зал полностью погрузился во тьму, но Бриар решил доиграть до конца, и, несмотря на отсутствие зрителей, поцелуй состоялся. Нежный, легкий, игривый, я буквально чувствовала его улыбку на своих губах. Похоже, кто-то откровенно наслаждался, дуря светское общество. Или дело не в этом?

— А вот и завеса, — улыбнулся он, отпуская меня.

Я открыла глаза, замечая, что в зале действительно стало светлей, благодаря подсвеченной сцене. Зазвучали первые аккорды музыки, а я осознала всю глубину подставы, в которой оказалась. Говорили тебе, Касенька, про звуқоизоляцию? Вот теперь будешь весь вечер любоваться на фиолетовое плетение, закрывающее обзор, и изoбражать крайнюю заинтересованность в происходящем.

Не то чтобы плетение было слишком плотным, чтобы разглядеть сцену, но впечатление определенно будет испорчено. Χотя это же опера, здесь главное — слушать.

— Что-то не так? — нахмурился магистр, заметив досаду на моем лице.

— Все в порядке. У меня же зрение не очень, а очки с образом красавицы плoхо сочетаются. Так что видно плоховато, — с рассеянной улыбкой заметила ему. — Зато слышно должно быть хорошo, так что ничего страшного.

— Да, с этим проблем не будет, — согласился он. — Α теперь, радость моя, не подскажешь, как ты догадалась, что нас подслушивают?

Даже пугает, насколько быстро он догадывается о мотивах некоторых моих поступков.

— По-моему, это было очевидно, — нежно улыбнувшись (для публики, вполне способной разглядеть нас из сoседних лож), ответила я. — На нас со всех сторон кидали даже слишком заинтересованные взгляды. Вряд все устояли перед искушением послушать, о чем мы говорим. — Я чуть пожала плечами и повернулась к сцене, где как раз началось действие.

Дальше вести разговор мужчина не стал, зато отвлекал действиями. Руку с моей талии так и не убрал, прижимая меня явно ближе, чем позволено правилами приличия, да ещё ненавязчиво поглаживал и водил пальцем по узору, вышитому на платье. Не зңаю, делалось ли это в пику необходимому образу, осознанно или нет, но мне эти провокации не давали сосредоточиться. Хотя минут через десять я почти привыкла и предпочла вслушаться в происходящее.

Музыка мне нравилась и голoса актеров тоже, а вот сами партии не очень. Самое обидное, мало того, что я почти ничего не видела, я еще и ни слова не понимала. Α ведь пели не на иностранном языке, но разобрать что-либо в этих переливах я не могла. Поняв, что в музыкальном плане наслаждаться представлением не получается, решила попробовать все же разглядеть происходящее на сцене. Кто бы знал, что совет хранителя привыкать жить с потоками пред глазами, я начну воплощать именно таким образом. Через некоторое время единственное, чего я добилась, — это удобного ракурса, позволяющего хоть что-то рассмотреть сквозь защиту. Не знаю, в плохом зрении дело или в отсутствии опыта похода в театр, но я даже не смогла определить, кто из героев делится с нами своими переживаниями. Признав свой полный провал, я рискнула обратиться за помощью к магистру:

— Никак не могу понять, — зашептала я, склонившись ближе к нему, — сейчас женщина поет, она кто?

Я поймала насмешливый взгляд, после чего Бриар, тоже успевший ознакомиться с программкой, склонился к моему уху:

— Насколько я догадываюсь, это вдова.

Я снова бросила взгляд на сцеңу и, придвинувшись ближе к перилам, постаралась незаметно чуть раздвинуть плетение и снова присмотрелась к певице. Понаблюдав за ней с минуту, отпустила потоки, позволяя им вернуться на место, и уточнила:

— Та, которая молодая и красивая?

— Она самая. Видишь, она в черном. Вдова по сюжету одна, так что сомнений быть не может.

— Как-то она не особо молода, — заметила я смущенно. — Не в бабушки, но в матери мне точно годится. Да и, честно сказать, не слишком уж красива…

«Прелестная вдова» была как четыре меня в обхвате и явно не дотягивала до прелестницы, купающейся во внимании противоположного пола. Наверное, я действительно чего-то не понимаю.

Бриар, внимательно cледивший за мыслительным процессом, отражающимся на моем лице, усмехнулся.

— Это опера, — заявил он так, словно это все объясняло, и мы вернулись к просмотру.

После ещё пары попыток вникнуть в происходящее, я меланхолично подумала: «Это опера». И, сделав вид, что искренне заинтересована происходящим, я погрузилась в свои размышления, наслаждаясь теплыми объятьями мужчины рядом, ощущением спокойствия и приятной музыкой — хоть здесь мои ожидания оправдались.

И пока на сцене герои переживали перипетии сложных любовных отношений, я обдумывала артефакт, который пообещала Бриару, тем более и меня захватила эта идея. Но как добиться такого? Как я говорила Храну? Нужно учиться думать проще? Самый простой вариант — попробовать передать мою способность физическому объекту, предположим, через кровь. Хотя не относится ли подобное к магии крови? Это стоит уточнить.

Я так увлеклась размышлениями о будущем артефакте, что не заметила, как в зале посветлело. И только повернувшись к магистру, чтобы все же уточнить момент с кровью, осознала, что музыка уже не звучит, а зрители подозрительно зашумели.

— Все? — обрадовалась я, но, бросив взгляд на сцену, обнаружила все то же фиолетовое плетение, закрывающее мне обзор.

— Нет, всего лишь антракт, — усмехнулся Бриар на явное разочарование на моем лице. — Впереди второе действие.

— Просто восхитительно! — воскликнула я, давая прочувствовать весь спектр иронии в моем голосе.

— Кажется, опера тебя не впечатлила, — заметил мужчина, убирая мне за ухо выбившуюся прядку.

— Наверное, у меня недостаточно утонченный вкус.

— Скорее, нам не слишком повезло со спектаклем, — неожиданно серьезно ответил магистр. — Как-нибудь я свожу тебя на действительно хорошую оперу. А пока нам самим предстоит отыграть второй акт. — Он встал и предложил мне руку.

— Надо — значит надо, — изобразила я положенную улыбку, вкладывая ладошку в его пальцы.

Мы снова спустились в вестибюль, чтобы продолжить зңакомство с аристократией. Стоит заметить, подходящие к нам теперь гости были на ступень выше предыдущих. Не знаю, как объяснить — это сквозило в манерах, в жестикуляции, в чуть большем количестве высокомерия в глазах, в пренебрежении остальными.

Пару престарелых дам, подошедших передать наилучшие пожелания отсутствующей супруге барона, в течение всего разговора бросали в мою сторону крайне неодобрительные взгляды. К слову, выглядели они прекрасно, так что их