Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф

Мелькнувшую тень подпольного хирурга он заметил у конвейера, где жестяные банки с треском и хлюпаньем наполнялись месивом, именуемым консервами. Хуссейн понял, что его обнаружили и рванулся вперед, перепрыгивая через кучи отбросов и обходя шипящие трубы. На бегу он схватил с одного из столов тяжелый разводной ключ и швырнул его в Семитьера. Тот уклонился, ржавое железо с лязгом ударилось о трубу и выпустило из пробитого шва струю обжигающего пара.

Хирург нырнул под бегущую ленту конвейера, Барон перепрыгнул через нее, приземлившись на ноги с кошачьей грацией. Пол дрожал под ногами от работы машин, в частности — от огромной промышленной мясорубки, возвышающейся в середине цеха.

Она высилась над верстаками, столами и другими техническими приспособлениями, напоминая алтарь, посвященный неким темным божествам. Ее массивные лезвия, покрытые пятнами ржавчины и засохшей крови, вращались с оглушительным скрежетом, перемалывая куски рыбы, мяса и костей в однородную серую массу, стекающую по желобу в чаны. Над агрегатом висела платформа, сваренная из металлических прутьев. От нее наверх вела лестница, заканчивающаяся люком в потолке. Именно к ней и стремился попасть Тарик Фарид.

— Ни шагу дальше! — рявкнул Барон, цепляя Хуссейна за отворот френча и швыряя его к мясорубке. Тот врезался спиной в ее металлический кожух, но тут же вскочил, хватая со стола разделочный тесак. Его движения были быстрыми, как бросок гадюки.

Чувствовалась выучка — хирург не размахивал ножом бездумно, каждый его выпад был выверенным и точным. Несколько раз лезвие просвистело в опасной близости у лица Гведе. Наконец ему удалось блокировать очередной удар с помощью трости, раздался звон металла о металл, и клинок хирурга отлетел в сторону. Не медля ни секунды Хуссейн ударил кулаком, целясь Барону в висок. Промахнулся, но даже скользящий удар по скуле оказался довольно мощным — могильщик отшатнулся, но тут же ответил резким выпадом трости в живот противника. Тот согнулся, задыхаясь от боли в солнечном сплетении, но сумел откатиться к мясорубке, едва не угодив ногой в узкий сточный желоб.

Барон схватил тевтонца за волосы, впечатал его лицом в железный кожух. Кровь из разбитого носа брызнула во все стороны. Хуссейн взревел, извернулся и с силой пнул Гведе в коленную чашечку. Барон пошатнулся. Воспользовавшись моментом, хирург ударил его локтем в грудь, вырвался из захвата и бросился к металлической лестнице. Лезвия мясорубки загудели громче — то ли жалуясь на отсутствие фарша, то ли радуясь близости жертвы.

Семитьер выпрямился, вытирая кровь с губы, и бросился следом. Тарик уже карабкался по ржавым перекладинам, его одежда цеплялась за выступающие болты, но он продолжал двигаться вверх с отчаянной ловкостью. Понимая, что ему не угнаться, Барон выхватил из кармана тупоносый револьвер, конфискованный у Розы. Пуля пробила металл рядом с рукой беглеца, выбив сноп искр, но Хуссейн уже успел добраться до люка. Он распахнул его ударом плеча и полез на крышу, растворяясь в клубах дыма и пара.

Барон взялся за поручни. Грудь я его тяжело вздымалась. Сквозь квадратный проем виднелось темное небо Лютеции, испещренное серыми шлейфами, источаемыми заводскими трубами. Перекладины лестницы были покрыты густым слоем скользкого жира.

* * *

Вид, открывшийся Барону с крыши фабрики, больше напоминал лабиринт из ржавого железа, кусков арматуры и осколков камня. Над городом, трубно прогудев сиреной, проплыл грузовой цеппелин. Гведе щелкнул шестеренкой у навершия трости обнажая лезвие. Хуссейн бежал впереди, его фигура то и дело мелькала среди скошенных дымоходов, вентиляционных колодцев и ржавых водозаборников. Барон бросился следом, его длинные ноги сокращали расстояние с легкостью настигающего жертву хищника. Он перепрыгнул через узкий провал между крышами, с глухим стуком приземлившись на скользкую от изморози черепицу. Резкие порывы ветра несли запахи сажи и соли.

— Рудольф Шпаннер! — заорал Семитьер во всю мощь своих легких и его голос эхом разлетелся над крышами, резкий и холодный как сталь. — Твой путь заканчивается здесь. Не убегай от Смерти, умрешь уставшим!

Хирург обернулся на бегу, его лицо исказилось в гримасе отчаяния. Он вырвал из разрушенного временем каркаса кусок арматуры и метнул прут в Барона. Тот легко уклонился и импровизированное копье просвистело мимо, ударившись с глухим звоном о каменную трубу дымохода. Хуссейн нырнул за низкую стену мансарды. Семитьер обогнул ее с другой стороны, скользя по влажной черепице. Вдалеке сатанински заревел гудок, эхом отражаясь от стен заводов.

Крыши сменялись одна за одной — плоские, покрытые лужами масляно блестящего талого снега, покатые, усеянные обломками битого стекла и мусором. Тарик, (или, все же — Рудольф), споткнулся о ржавую трубу, рухнул на колени, но тут же вскочил, бросившись к краю крыши, где виднелись прутья пожарной лестницы. Преследователь настиг его в прыжке, схватив за плечо и швырнув в сторону, на плоскую площадку, окруженную разбитыми мансардными окнами. Стекло хрустнуло под каблуками, его осколки разлетелись, как темные звезды.

Хирург выхватил из кармана самое привычное для себя оружие — скальпель, чье лезвие полыхнуло в лунном свете, и бросился на Барона, целя ему в грудь. Тот с легкостью блокировал, хлестким ударом плоской поверхности шпаги выбив нож из рук убийцы. Хуссейн ударил кулаком, попав боковым джебом могильщику в челюсть. Тот отшатнулся, но тут же поймал равновесие и ответил резким тычком рукояти в виде вороньего черепа в ребра противника. Тарик охнул от боли, но сумел схватить Барона за лацканы и толкнуть к краю крыши.

Гведе уперся ногой в почерневшую трубу водостока, удерживаясь от падения, и выбросил вперед руку, сжимающую шпагу. Хуссейн отступил назад, к слуховому окну. Впрочем, нырнуть туда у него не получилось — местные обитатели давно заколотили спуск с крыши суковатыми досками. Тарик Фарид сплюнул кровавую слюну и, глядя на Барона с нескрываемой ненавистью, схватил длинный, испещренный зазубринами осколок стекла:

— Ты не возьмешь меня живым! — прорычал он, и его голос дал петуха, сорвавшись от ярости и страха на визг. Он отступил еще на шаг назад, прижав осколок к собственной шее. Барон дернулся в его сторону, но не успел.

Хуссейн с диким криком полоснул стеклом по горлу. Кровь хлынула темным потоком, заливая френч на груди. Он пошатнулся, глаза закатились, после чего тело тяжело рухнуло на крышу. Осколок выпал из его руки, торжествующе звякнув о черепицу, а кровь растеклась лужей, блестящей в лунном свете, как черное зеркало.