Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф

— Если я не ошибаюсь, он сейчас в покойницкой. Проводит ревизию. Вообще, Барон не любит, когда ему мешают, но мне кажется, от вашей помощи он не откажется.

Девушка кивнула и, ежась от перспективы провести некоторое время в мрачном и пугающем подвале, направилась к лестнице. Еще на нижних ступенях, через наполовину прикрытую дверь, она услышала негромкое пение. Кажется, это была старая колыбельная “Рождество сверчка”. Стараясь производить как можно меньше шума, Роза вошла в подземный зал морга. Гведе Семитьер сидел за столом, уткнувшись в какие-то бухгалтерские книги, стопкой стоящие перед ним. Услышав шаги он поднял голову:

— Девочка моя, вы очень вовремя. Как у вас обстоят дела с точными науками?

— Считать я умею. — Она взяла табурет с крутящимся сиденьем и села напротив Барона. — Чем я могу вам помочь?

Могильщик рассмеялся:

— Если честно, я и сам неплохо справляюсь. Просто всей чернотой своего сердца ненавижу бухгалтерию. Вообще, я уверен, что в этом мире есть только две вещи, избежать которых невозможно. Это смерть и налоги. Но если первая хотя бы интересна, то вторые заставляют меня зевать. Короче говоря, мне просто очень скучно. Так что, доставьте мне удовольствие — присоединяйтесь.

Спустя некоторое время Роза прекрасно поняла, о какой скуке говорил ее наниматель. Учет количества проданных гробов, денег, потраченных на музыкантов и землекопов ужасно утомлял. Барон продолжал мурлыкать свою песенку, изредка прерываясь на то, чтобы подбросить своей помощнице новый поток цифр. Наконец, девушка не выдержала:

— Мастер Семитьер, мне не дает покоя один непонятный момент. Вы позволите уточнить у вас кое-что?

Барон ухмыльнулся:

— Почему я должен ответить вам отказом, дитя? Спрашивайте, конечно.

— Когда вы вернулись с телом… Мясорубки, вы говорили о его смерти слишком легко. Простите мое невежество, но мне показалось, что до этого момента вы отзывались о нем с определенной злостью. А после того, как он умер, у меня сложилось такое впечатление…

— Что он стал для меня чем-то несущественным?

— Да.

— Вы абсолютно правы, моя дорогая. Кодекс Смерти учит тому, что врага нужно ненавидеть только пока он жив. После гибели он перестает быть врагом, становясь в один ряд с теми, кто умер дома на подушке, на больничной постели или на поле боя. Таковы условия высшей справедливости, Роза. Относись к мертвым с уважением и Незванная невеста ответит тебе тем же.

— Месье Франсуа рассказал мне, что вы каким-то чудесным образом не позволили умереть тому тевтонцу, что хотел меня убить. Мол, он должен занять свое место за решеткой для подсудимых. Почему же вы не смогли таким же образом оживить Мясорубку?

Барон встал со скрипнувшего под ним стула и жестом пригласил девушку следовать за ним. Подойдя к своему шкафу, в котором хранились склянки с душами усопших, он широко распахнул его створки, демонстрируя Розе свои сокровища:

— Помните, я говорил вам, что держу здесь души тех, кто в будущем может оказаться мне полезен?

— Конечно.

— Так вот. В моей коллекции кого только нет — философы и поэты, революционеры и шпионы, политики и торговцы. Всех не перечислить. И у каждого из них есть шанс исправить то, что они сотворили при жизни, помогая мне. Здесь нет только тех, кто заслужили отдельное наказание. Вы слышали, мон шер, о том, что в каждой мировой религии есть свой ад?

— Само собой.

— Открою вам один небольшой секрет — все это не многочисленные ады, а то, что представители Ватикона зовут “чистилищем”. Ад только один, и это очень страшное место. Вечность наедине со своими страхами и страстями. Туда отправляются те, кто заслуживает настоящее наказание. Но, вот незадача, даже у загробных судей хватает бюрократических нюансов. И часто бывает так, что настоящее чудовище, вроде Пети, может из-за проволочек попасть в христианское “пекло”. Например, потому, что успел вполне искренне раскаяться в совершенных грехах перед казнью. Недурная лазейка, не правда ли?

— То есть, справедливости нет и на том свете?

— Справедливость есть. Но она весьма избирательна, дитя мое. Так, например, доктор Фаустус был вырван из рук Мефистофеля ангелами. хотя по справедливости должен был коротать вечность в преисподней. Но это литературный пример. Тем не менее, мне очень не хотелось бы, чтобы он мог воспользоваться юридическим несовершенством небесной пенитенциарной системы и избежал справедливого наказания. Поэтому Эжен Пети и был препровожден мной прямо в истинный Ад. В обход ряда процедур. Ну а для того, чтобы его страдания были максимально ужасными, я воспользовался одним древним рецептом яда.

— Вы отравили его?

— По сути — да. Но не до конца. Еще некоторое время его тело будет жить в гробу. А галлюциногенный эффект отравы усилит охвативший его ужас до крайности.

— Но зачем?

— Вы невнимательны, мон ами. — Барон погладил Розу по волосам. — Его душа проведет вечность в мучениях, которые основываются на его самых лютых страхах и терзаниях совести. И время, проведенное в могиле сделает их настолько утонченными, что последующая боль превратится в невыносимую. Вы просили наказать этого человека самым жестоким образом — и я выполнил вашу просьбу.

Роза потрясенно покачала головой:

— Вы страшный человек, Барон!

— О Легба! Вы даже не представляете насколько. Но все это лирика, а нам пора возвращаться к ненавистным расчетам. Давайте поторопимся, у меня днем еще есть дела, а вечером Раффлз пригласил нас обоих в ресторацию. Так сказать, отпраздновать успешное завершение расследования.

* * *

Воскресенье, 12 марта, около 16 часов

— Мадам Мантень? — Барон протянул уставшей женщине в видавшем виды домашнем халате свою визитную карточку. — Мне хотелось бы побеседовать с вашим мужем.

В дальней комнате захныкал ребенок. Дама выругалась и заорала:

— Жан, к тебе!

В прихожую, зевая, вышел толстяк в роскошной голубой пижаме и халате с кистями:

— Барон Семитьер? Неожиданный визит. Что вам нужно?

Гведе молча развернул вчерашнюю “Le Petit Journal” со статьей о поимке Мясорубки:

— Изволите выдать причитающийся мне выигрыш? Хочу напомнить, что по условиям пари, вы также должны пробежаться в подштанниках до Триумфальной арки, прилюдно признавая себя глупцом.

Чиновник вальяжно протянул руку за газетой и с важным видом медленно прочитал заметку. Пожал плечами:

— Не вижу причин считать вас победителем в нашем споре. Более чем уверен, что жандармы попросту схватили первого попавшегося человека с темным прошлым и повесили на него всех собак. Подождем которое веря, чтобы убедиться в том, что убийства прекратились. Думаю, пяти лет вполне хватит.

Барон зябко засунул руки в карманы пальто. Он говорил тихо, почти ласково, даже улыбаясь, но глаза его были