Ариадна из чугуна и стали - Виолетта Орлова
«Он умирает». Что ж, Кей умирал тогда, это же происходило с ним и сейчас. Он едва дышал, что было, несомненно, плохим признаком.
– Пожалуйста, живи! – горько умоляла Элли, чувствуя, как в горле вибрирует мокрота, а по лицу струится холодный пот. Кей беспомощно лежал с закрытыми глазами: точно восковая кукла, лишенная души. Но когда она склонилась над ним, к своему ужасу увидела, что безжизненные глаза резко распахнулись: мутные от боли, ничего не понимающие.
– Кей, мой родной, я освобожу тебя! – шептала Элли, беспорядочно пытаясь разорвать щупальца, крепившиеся к ручкам кресла. Она так переживала, что не сразу сообразила: нужно потянуть на себя рычаг, после чего путы с уродливым прожорливым чмоканьем автоматически втягивались в кресло. Освободившись, Кей надрывно закашлялся, после чего глухо застонал от боли. Элли видела, что он едва сдерживает себя, и уже до крови прикусил нижнюю губу: что же такое нелюди с ним сотворили? Элли вспомнила тот день, когда заявилась к нему в дом со своим парнем: она тогда хотела ему отомстить, но как же мелко это теперь выглядело в ее собственных глазах! Какой глупой и ничтожной она представлялась самой себе в сравнении с такими бесконечно благородными людьми, как Кей или Мэрридит.
Она рыдала над ним, ибо знала и видела: Кей уже не встанет с этого кресла.
– Элли… – вдруг прошептал он, давясь болью. Ей пришлось склониться над ним, чтобы различить хоть слово.
– Я догадался, почему стал сурьином… Каверны – это пустота, заполнить которую может лишь любовь. А я любил свою… – он запнулся, набираясь сил для дальнейшего разговора, однако их уединение было нарушено самым бесцеремонным образом: внутрь ворвались обезумевшие санитары, вооруженные шприцами: злющие, точно сорвавшиеся с цепи собаки. Элли грубо отпихнули в сторону, Кея снова привязали к стулу, будто в этом была какая-то нужда. Он и так уже потерял способность шевелиться. Элли горько плакала, ибо знала, что это конец. А потом в кабинет вошла металлическая Грейс, рядом с которой послушно трусил верный Анкель.
Элли удивленно посмотрела на невротика: он выглядел как-то странно, как будто бы даже виновато. Несчастная нашкодившая собачонка. Элли встретилась с ним глазами и отпрянула, не имея в себе сил выдержать лихорадочного напора его взгляда. Вечно больной, слабый, с какими-то странными ужимками и глупыми выходками – Элли никогда не принимала Анкеля всерьез, но только сейчас она вдруг явственно осознала, кто на самом деле был ее настоящим врагом.
***
Он застал ее рядом с ненавистным соперником: Анкель отчаянно противился печальной действительности, между тем вполне осознавая, что как-то грустно все время пребывать в иллюзиях. Коварная Элли предала его, обманула, и он, в свою очередь, собирался уничтожить ее.
Когда Анкель не застал любимой в бараке, то вернулся в мэрию и будничным голосом доложил Грейс о том, что Элли собралась сбежать. Таким образом, она как бы противопоставила себя халязиумцам с Грейс и автоматически переходила в лагерь врагов. А с таковыми властная Грейс расправлялась с особенной жестокостью, ибо никогда не прощала предательства. Анкель приблизительно догадывался, что ждет Элли. Скорее всего, ей тоже сделают операцию. Убивать смысла не было, а лишний раз потренироваться в создании первоклассного оружия: почему бы и нет. Элли ждала еще более страшная участь, нежели Кея, ибо пока еще ни один ученый не мог с точностью определить, что хуже: смерть или превращение в каверну. Однако Анкель точно знал: если первое еще можно рассмотреть как невинный переход в иное измерение, то второе означало превращение в пожирателя людей, ненасытного убийцу, готового поглотить весь мир.
Когда они заходили в кабинет, где держали Кея, Анкель намеренно нацепил на лицо мину палача, ибо жаждал выглядеть суровым карателем. Самолюбивая и обидчивая натура алкала больше крови, однако, когда он бросил инквизиторский взгляд в сторону Элли – точно кинул в нее острозаточенный кинжал, – сердце его предательски дрогнуло, и пришло опустошение. Уставшая, расстроенная, с болезненными пятнами на щеках, она выглядела такой несчастной и сломленной, какой ему еще никогда не доводилось ее видеть. Заносчивый и всезнающий врач, уверенный в своем профессионализме и привлекательности – и это была она? Сейчас Анкель наблюдал перед собой затравленное существо, готовое броситься ему в ноги и молить о прощении.
Широкими шагами он преодолел расстояние между ними и решительно обнял за плечи: малютка жалко трепыхалась в его стальных объятиях, точно невесомая бабочка.
– Анкель, отойди от нее! – властно потребовала Грейс. Вот эта самая деспотичность и жажда распоряжаться чужими жизнями частенько выводила Анкеля из себя. Он ненавидел Грейс и не желал потворствовать ее планам. Но когда Мэрридит шла с ним под ручку в парковый вагон и, торопясь, рассказывала о том, что ему нужно все объяснить Элли, Анкель предпочел бездействие. Почему? Ответ очевиден: Анкель не желал, чтобы Элли вновь сошлась с Кеем. Ему хватило одного предательства. Теперь он надеялся, что если Элли не узнает правду, то останется вместе с ним. А ему, в сущности, так мало нужно было для счастья – сущая безделица, чтобы Элли его любила. На все остальное Анкелю было наплевать. А теперь, дрожащими руками обнимая свою жертву, он осознал, что неспроста Грейс считала его убийцей: да, формально, к нему не придраться. Однако бездействие в некоторых случаях равносильно самому ужасному проступку. Теперь он это понимал, чувствуя, как из палача снова превращается в ничтожество.
– Прости, Элли, что ничего тебе не рассказал, – прошелестел Анкель одними губами. Любимая его даже не слушала.
– Мэрри вспомнила все, когда мы пришли с ней в парк на встречу с Жаном. И просила передать тебе. А я не стал, чтобы не давать вам с Кеем второй шанс, – покаянно пробормотал он и добавил дрожащим голосом:
– Но я все исправлю, клянусь.
С этими словами Анкель почувствовал, как сила сурьина внутри него покорно взметнулась и заклокотала: он держал Элли за плечи, а из глаз его вместе с кровью вытекала жизнь. Он никому не говорил, что является
