Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

— Чудовище! Вы не человек!

— Совершенно верно. Я ангел, карающий ангел. Итак?! Не заставляйте меня нервничать, я этого не люблю.

Девушка судорожно сглотнула и выпалила:

— Я слышала, как они ссорятся!

— Ссорится ваш жених и… кто?

— Не называйте его моим женихом! Это звучит пошло и по-мещански!

— А, так у него еще и никаких обязательств по отношению к вам! Удобно устроился!

— Можно подумать, — прошипела девица яростно, видимо, уязвленная в самый чувствительный уголок души, — что вы всегда были связаны обязательствами!

— Мне можно, — нахально парировал Тристан. — Итак, кого вы слышали?

— Я не знаю, — девушка вдруг затихла, взгляд ее остановился, будто она впала в оцепенение, как пророчица пифия. — Это было утром. Я только проснулась. Умылась. Хотела спуститься вниз, в столовую, к завтраку. Шла по коридору, как вдруг услышала разговор… Точнее, ссору. Они ссорились. Тот, что пришел — он, кажется, был ранен. Я слышала, как Майк повторяет «демон, демон!» так испуганно, словно гость вот-вот испустит дух у него прямо на ковре. А тот правда упал на пол. Ему было очень больно, всюду была кровь.

Девушка все глубже погружалась в транс.

Тристан осторожно отстранился от нее, поднял оброненную сигарету, тающую серой тонкой ленточкой дыма.

— Он обвинял Майкла в малодушии. Он говорил о суккубе, — девушка замолкла. Словно всматриваясь внутренним взором в воспоминания. — Он говорил, что суккуб очень сильна. Говорил, что она имеет все шансы вас соблазнить, но не сможет… Сказал — вы устоите. Непонятно, как, но устоите. Но это шанс… шанс вас достать. Убить. Напасть на ослабленного ее чарами, и убить.

— Зачем ему это? — спросил Тристан.

— Он сказал — так можно спасти его. Спасти меня. Он говорил, что если убить вас сейчас, то можно избежать того зла, что вы причините…

— Причиню? — удивился Тристан.

— Он кричал: «Посмотри, что он сделал со мной! Посмотри! Это ждет тебя!»

«Ага, — подумал Тристан, — нашелся-таки раненный ослепленный демон!»

— Вы видели его лицо? Сможете его узнать?

— Его лицо, — механическим, безжизненным голосом произнесла она. — Да, я видела его лицо. Но оно было залито кровью и как будто бы опалено. Ужасное зрелище. Нет, я не смогу его узнать.

— Вы испугались, что ваш друг воспользуется советом его странного гостя?

— Да. Я знаю, такие раны может нанести только инквизитор, раскрывая крылья и бросая благословение в лицо демону. Я боялась за Майкла. Я думала — он пойдет в этот дом. Я думала, вы там с ним деретесь. Вы не представляете, чего мне стоило вам улыбаться, думая, что вы искалечили или даже убили его! Но на счастье, его там не было. Он не пошел… не пошел…

— Где живет ваш друг?

— Его дом не так просто найти. Это особняк на Зеленой улице, он стоит немного на отшибе. С главного входа это кажется небольшой гостиницей, а…

— Все ясно. Чары демона скрывают парадный вход.

— Да.

Девушка все это говорила бездушным, механическим голосом, и, казалось, была готова рассказать и о своей первой любви. А потому инквизитор поморщился, не готовый к ее откровениям, и кивнул Густаву.

— Достаточно. Отличная работа, Густав.

Оборотень, до того сидящий безмолвно и неподвижно, погасил призрачно сверкающие зеленые глаза, и девушка встрепенулась, словно очнувшись ото сна.

— Что тут происходило? — воскликнула она, оглядывая двух мужчин, запертых с ней в карете.

— Ничего из того, о чем вы сейчас подумали, — едко ответил Тристан. — Нам не нужна ни ваша честь, ни ваша добродетель. Не нужно так судорожно проверять застежки. Я не силен в дамских туалетах. Застегивай я на вас пуговицы — обязательно что-нибудь напутал бы. Мы свами просто поговорили, без дыбы и костров.

Лицо под вуалью пошло пунцовыми пятнами от злости.

— Вы гипнотизировали меня! Как вы посмели!

— Зато мы теперь точно знаем, что ваш друг не причем, — беспечно ответил Тристан. — И вы можете спать спокойно, Пока. Попросите его не слушать всяких странных друзей, и вам не о чем будет беспокоиться. Всего доброго!

Карета остановилась так резко, что девушка почти упала в объятья Тристана.

А тот, ловко распахнув перед ней дверцу, крутанул ее, как юлу, и она скатилась по ступенькам н мостовую, вертясь, как волчок.

Со стороны это выглядело, будто ее вытолкали взашей из экипажа, да по сути, это так и было.

Карета тронулась, и Тристан с усмешкой наблюдал из окна, как девица бесится и топает ногами.

— Вы ее обидели и оскорбили, — заметил верный Густав, тоже поглядывая назад, на исчезающую вдали фигурку девушки.

— Ничего, — беспечно ответил Тристан. — Зато не будет лезть куда попало. Глупая девчонка… Но вот кое с кем мне надо поговорить куда серьезнее, чем с этой девицей.

— Едем к мадам Софи? — спросил Густав, оживляясь.

— Да.

Глава 2. Темный дом

Тристан даже немного волновался, нажимая кнопку звонка и прислушиваясь к глубокому, низкому звуку колокола, возвещающему о приходе гостей.

Двери открылись почти сразу же, будто хозяйка поджидала Тристана. Однако, радости на ее лице заметно не было.

— Тристан? — холодно произнесла Софи, отступая вглубь холла и поправляя прическу, немного смущенно, немного растерянно, будто визит инквизитора был для нее небольшим, но потрясением. — Что тебе нужно?

Этот вопрос был задан, пожалуй, излишне эмоционально. Тристан, перешагнув через порог, небрежно расстегнул пуговицы своего пальто и, щуря глаза, словно в них бил слишком яркий свет, произнес:

— Я хотел бы поговорить с детьми. Можно?

— Ну, разумеется, — холодно ответила Софи. Обиделась; наверняка ждала, что Тристан скажет хоть слово о ней. Но он промолчал.

— Отличный день, мадам Софи! — жизнерадостно выкрикнул Густав из-за плеча Тристана, улыбаясь Софи во весь рот. Он действительно рад был видеть старинную приятельницу. А вот она его, кажется, нет. Тот факт, что Густав остался с Тристаном, встал под его знамена и принял инквизиторский сан, отчего-то сильно ранил самолюбие Софи. Она восприняла этот выбор старого друга предательством, и Густаву больше не радовалась.

Поэтому он, наткнувшись на ее холодный взгляд, притих, и улыбка его погасла.

— Позови сыновей, — распорядился Тристан, снимая пальто.

Софи молча приняла одежду и поморщилась: на плече ткань была разорвана суккубскими когтями.

— Я зашью, — так же холодно произнесла она, любовно приглаживая черную ткань.

— Благодарю, — произнес Тристан.

Софи не изменилась, не постарела ни на день. Она была все такой же прекрасной девушкой, какой Тристан ее встретил когда-то. Но вернувшаяся душа сделала ее другой — и эту другую женщину, узнав, Тристан не смог полюбить.

Она была не плоха; не