Как поймать монстра. Круг третий. Книга 2 - Арина Цимеринг

Арина Цимеринг

Как поймать монстра. Круг 3. Книга 2

Узнать больше:

https://zimering.ru/htcm

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Книга не пропагандирует употребление алкоголя и табака. Употребление алкоголя и табака вредит вашему здоровью.

Арина Цимеринг, 2025

Оформление. ООО «МИФ», 2026

* * *

51. Человеческое сердце горит ярко, но быстро

На ночь витрина всегда закрывалась деревянной рамой с прорезями. Никакой практической функции это не несло, просто сигнализировало покупателям: подождите, мы еще не открыты. Утром покатый бок рамы поднимали, оголяя аккуратные стеклянные полки с керамическими подносами, включали мягкую желтую подсветку, а подносы заставляли свежей – Донал всегда начинал готовить за пару часов до открытия – выпечкой: яблочные пироги, нарезанный крупными слайсами бармбрэк, сконы с фетой, гуди с пудингом…

Закрытая на ночь витрина всегда напоминала Киарану большую хлебницу, которую открываешь утром, чтобы сделать себе завтрак. Уютная ассоциация. Домашняя.

Правда, несмотря на это и даже на то, что последние два года он жил на втором этаже пекарни, домом Киаран ее не считал. После того как мама не вернулась из поездки в Дублин, а сам он проснулся в пустой квартире, он больше вообще ничего не считал домом. А может, и того раньше: наверное, за столько лет маме все-таки удалось внушить ему мысль, что Кэрсинор не дом, а убежище. Место, где можно спрятаться от будущего. Не навсегда, конечно. Рано или поздно оно тебя найдет, но оттянуть неумолимую судьбу настолько, насколько сможешь… Вот чем был для Киарана Кэрсинор.

Тем не менее и пекарню, и ее хозяев Киаран любил. Никто не заставлял Морин и Донала о нем заботиться, но они заботились. Может, потому, что сами слишком рано потеряли Лоркана – тот был старше Киарана на пятнадцать лет и умер от ишемической болезни сердца в двадцать один, он почти его не помнил, – может, по каким-то другим причинам. Но они всегда с добротой и лаской относились и к матери Киарана, и к нему самому.

Тем утром, спустившись на первый этаж, он натянул куртку – непрогретый после ночи воздух заставлял зябко ежиться даже в свитере – и первым делом открыл витрину-хлебницу. Деревянная рама с уютным шуршащим звуком скользнула в пазухи. Тут же, на стене, Киаран привычно нашарил выключатель. Замигали лампы, и желтый свет полился в темное утреннее помещение магазина.

Зевнув, Киаран принялся за работу. Ежедневные одинаковые утра в пекарне – возможно, не то, как он хотел бы провести всю свою жизнь, но его вполне устраивало. Обзванивая заказчиков, принимая поставки, сравнивая расценки в оптовых интернет-магазинах, ведя учет – занимаясь всем этим изо дня в день, Киаран находил повторяющуюся рутину… безопасной. Здесь, в этих стенах, было его маленькое убежище.

Где-то в семь с улицы пришла Морин, стаскивая с головы капюшон и переворачивая табличку на двери на «Открыто». Киаран промычал что-то вместо приветствия, не отрываясь от чашки с кофе и от компьютера за стойкой, и она скрылась в кухне. Он почти оплатил корзину с новым текстилем – старый уже совсем никуда не годился, – когда Морин снова появилась рядом с ним.

– В городе снова туристы, – она вытерла руки о полотенце и сдула седую прядь с лица, – живут у Рори. Мы с Фанни встретили одного, представляешь, бегал… – Заглянув ему через плечо, она нахмурилась. – Солнышко, подожди, давай за занавесками на выходных съездим в Лимерик…

Киаран не обратил внимания на слова о туристах: иногда кто-то да проезжал мимо, останавливаясь в гостиницах вдоль семидесятой трассы, – здесь были красивые виды на залив, – но в Киаране новые люди всегда вызывали беспокойство, поэтому он предпочитал безопасное уединение.

Чуть позже в то утро, завязывая фартук, Киаран ничего не чувствовал. Не было ни одного знака, никакого фатального предчувствия. Мама и не говорила, что они должны быть, но Киарану все равно всегда казалось, что будут. Что у него екнет сердце, что, встретившись взглядом издалека, он почувствует, ну… что-нибудь. Но в то утро, оборачиваясь на зазвеневший колокольчик входной двери, пока шли последние секунды его прошлой жизни, он ничего не подозревал.

Если бы он знал – то, наверное, сбежал бы через заднюю дверь. Ломанулся бы через коридор, пугая Морин, выбежал бы на улицу, схватил свой велосипед, стоящий у скамейки, и что есть мочи закрутил бы педали – крутил бы, крутил, крутил, пока не выехал из города, пока не потерялся бы в холмах, пока не добрался бы до океана и не бросился бы вниз со скал, чтобы избежать все-таки настигшего его будущего.

Вот что бы он сделал, если бы знал.

Но вместо этого Киаран услышал звук колокольчика, обернулся, чтобы поздороваться с первым посетителем дня, и встретился с чужим взглядом.

И вот тогда – тогда оно и случилось.

* * *

Человеческое сердце горит ярко, но быстро.

Самые сильные, самые невероятные, самые потрясающие чувства – только человеческое сердце на них способно. Оно горячее, оно горит и своим жаром поддерживает огонь в других.

Других людей – метафорически. Леннан-ши – буквально.

Киаран знать не знал, чем человеческое сердце отличается от его собственного, и так и не получил внятного ответа. Что, его сердце горит меньше? Он меньше чувствует? Он неспособен на сильные эмоции? Это ведь неправда. Это ведь вранье!

Иногда, глядя на себя в зеркало, особенно в подростковом возрасте, он до рези в глазах пытался найти там хоть что-то нечеловеческое. Его там не было – и одновременно вот же оно. Прямо тут. На поверхности. Все говорили, что он очень красивый – как же Киаран от этого устал – и еще замечательный, вежливый, воспитанный мальчик. Красивый. Замечательный. Вежливый. Хороший. Всем нравится. А Тришу вы видели? Какая женщина! Не было в Кэрсиноре ни одного человека, который бы не помогал им. Не было ни одного человека, не симпатизирующего им. Когда мама появлялась в комнате, все взгляды устремлялись к ней. Когда люди видели Киарана, их руки сами к нему тянулись.

В тот момент, когда колокольчик только зазвенел, он знал, что,