Распутанный - Шеннон Мессенджер

К тому же в темноте раздался новый вой… и он звучал гораздо ближе.

— Ладно, — решил Киф, выдыхая еще одно огромное облачко пара и закидывая рюкзак повыше на плечи. — Переночую здесь, а утром придумаю новый план.

Он повернул дверную ручку, прежде чем успел передумать.

Глава 6

— Эй? — позвал Киф, удивленный, что его голос звучит так уверенно.

Еще больше он удивился тому, что хижина действительно оказалась незапертой.

Дверная ручка остановилась на полпути, и он подумал, что это конец, но затем услышал тихий щелчок, и дверь со скрипом отворилась.

Он просунул голову внутрь.

— Хм… Надеюсь, вы не против, если я войду. Здесь правда холодно, и, по-моему, я только что слышал вой стаи йети.

Ему захотелось ударить себя, когда он вспомнил, что люди считали йети вымышленными существами.

Отлично.

Почему он не мог сказать «волки»?

— Хм, я имел в виду… ААААААААААААААААААААААААААА!

Яркий свет залил комнату, и Киф кинулся защищать глаза.

Когда его зрение приспособилось, он ожидал увидеть разъяренного человека, целящегося ему в голову каким-нибудь оружием.

Но в хижине было пусто.

Должно быть, сработал датчик движения и зажглась гигантская серебряная люстра.

Он привалился к дверному косяку, ожидая, пока его сердце перестанет так сильно биться.

— По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что здесь никого нет, — пробормотал он.

Его крик мог бы разбудить спящего гилона.

На самом деле, он бы не удивился, если бы Силвени услышала это на обратном пути в Хейвенфилд.

К тому же теперь он мог ясно видеть хижину, и казалось, что там уже давно никого не было. Все было пыльным, а в воздухе стоял затхлый запах, будто окна не открывались месяцами.

Хотелось надеяться, что это означало, что никто не появится, пока он будет там ночевать.

— Хорошо, — сказал Киф, когда дверь захлопнулась и его окутало тепло. — Думаю, это наш дом на ночь. Кто бы мог подумать, что это будет так… необычно?

Он ожидал увидеть грубую деревянную мебель и пару безвкусных безделушек. А не гладкие стеклянные столы и белоснежные кресла, белые тканые коврики и гигантские серебряные вазы, наполненные аккуратно расставленными ветками.

Даже обувь у двери не была походной.

Она была аккуратно расставлена на блестящей металлической подставке и выглядела как обувь, которую мужчина мог бы носить с модной одеждой.

А внутри домик был намного больше.

Спереди казалось, что это всего лишь крошечная одноместная комната. Но пространство простиралось до огромной стены с окнами, выходящими на залитое лунным светом озеро. В одном из углов была лестница, которая вела на чердак, расположенный под карнизом с деревянными балками.

Но никаких признаков кухни.

В животе у него заурчало от разочарования.

— Где-то здесь должны быть закуски, — сказал он, жалея, что не догадался взять с собой хотя бы немного еды, прежде чем уйти. — Кто бы ни был владельцем этого дома, он должен есть, верно?

На самом деле, казалось, что хозяин в основном ходил туда рисовать.

Вдоль стены с окнами были расставлены мольберты и табуреты, а также ряд серебряных полок, заставленных коробками с кистями, тюбиками с красками и стопками чистых холстов самых разных размеров.

Киф поставил рюкзак на пол и скинул мокрые ботинки, чтобы не испачкать ковры, пока шел к одной из незавершенных картин — незаконченному пейзажу с озером на рассвете.

На самом деле, это было довольно неплохо.

Странный стиль, где мазки были густыми и размытыми, но каким-то образом они идеально передавали свет. Киф почти физически ощущал, как первые лучи солнца танцуют на зеркальной поверхности воды.

— Касс, — пробормотал он, читая подпись внизу одного из готовых холстов, сложенных под мольбертом, — заснеженный пейзаж того же озера. — Что ж… спасибо, что разрешил мне остаться здесь, Касс. Обещаю, я ничего не испорчу.

Наверное, ему следовало бы смутиться из-за того, что он так много разговаривал сам с собой, но его никто не мог услышать.

И было удивительно, что его голос звучал так легко.

Он чувствовал себя почти нормально.

В голове у него была блаженная тишина.

Передачи Силвени прекратились, так что либо она махнула на него рукой, либо готовилась к новой атаке.

Он не мог решить, что было бы хуже.

— Ладно, — сказал он, проводя пальцами по мокрым волосам, пытаясь уложить их в свою тщательно взъерошенную прическу. — Пора сосредоточиться.

Он все еще был мокрым, голодным и измученным, и поиск еды казался ему самой простой задачей, даже если ему казалось неправильным рыться в шкафчиках Касс.

Было ли это воровством, если он съест то, что найдет?

Его желудок издал особенно отчаянное урчание.

— Я оставлю два украшения, — пообещал он и повернулся, чтобы осмотреть комнату, отметив, что Касс не повесил ни одной из своих картин.

Единственными украшениями на стенах были сверкающие серебряные зеркала, так что, возможно, он считал, что ни одна из его картин еще недостаточно хороша.

Или же он предпочитал смотреть на себя.

— Итак, если бы я был Касс, — сказал Киф, пытаясь взглянуть на хижину другими глазами, — я бы, наверное, хранил свою еду… там.

Он подошел к большому серебряному шкафу и осторожно открыл зеркальные дверцы.

— Нет, очевидно, я бы использовал его для хранения нескольких скучных книг.

Большинство из них были об импрессионизме… что бы это ни значило. Но еще там было несколько полок, заставленных альбомами для рисования, на корешках каждого из которых был написан свой год.

— Да, думаю, Касс — старый чувак.

Альбомам для рисования было не меньше шестидесяти лет, а также несколько все еще запечатанных книг, ожидающих, когда Касс заполнит их.

Киф не удержался и заглянул в один из самых старых альбомов.

— Ого, ему действительно нравится это озеро.

Он нарисовал его карандашом.

И тушью.

И акварелью.

И углем.

И пастелью.

Следующий альбом для рисования был почти таким же.

Как и следующий.

И еще один за ним.

Искусство совершенствовалось от альбома к альбому, так что практика явно приносила свои плоды. Но Касс потратил много времени, рисуя одно и то же место, что казалось странным решением, поскольку люди жили всего около восьмидесяти лет.

Киф думал, что ему захочется получить как можно больше новых впечатлений, а не повторять одно и то же снова и снова.

Но, возможно, из-за нехватки времени ему действительно хотелось сосредоточиться.

И, боже, как же он сосредоточился.

Киф пролистал еще несколько альбомов для рисования, и там было все озеро, озеро и еще раз озеро.

Тем временем его внутренности сжимались в крошечный, болезненный комок.

— Ладно, я понял, хватит с меня альбомов