Мир Льда и Пламени - Джордж Мартин

148. Эйгон I в годы Гнева Дракона — пламя Балериона низвергается на Дорн (худ. Майкл Комарк).

Как бы то ни было, вскоре открылась последняя и самая бесславная страница Первой дорнийской войны. Таргариены назначили цену за головы лордов из Дорна, и более полудюжины их пало от рук убийц, хотя лишь двое наймитов остались в живых и получили свою награду. Дорн ответил тем же — и последовала череда жестоких смертей. Даже в самом сердце Королевской Гавани никто не чувствовал себя в безопасности. Лорд Фелл был удавлен в борделе, а на короля Эйгона покушались трижды. Когда же напали на Висенью и ее сопровождающих, два охранителя успели лишиться жизни, прежде чем Висенья сама зарубила последнего злодея Темной Сестрой. Худшее же было совершено руками Виля из Виля, о чьих поступках нет нужды рассказывать подробно — они достаточно неприглядны и памятны до сих пор, особенно в Фаунтоне и Старом Дубе.

Дорн к тому времени превратился в мрачные дымящиеся руины, но жители края по-прежнему продолжали борьбу, прячась в укромных местах и совершая внезапные вылазки. Даже простолюдины не желали сдаваться, и счет потерянным жизням становился воистину бесконечным. Наконец, в 13 году от З.Э. принцесса Мерия умерла. Престол занял ее уже весьма немолодой и уступчивый сын, принц Нимор. Он, будучи сытым войной уже по горло, отправил в Королевскую Гавань посольство во главе со своей дочерью, принцессой Дерией. В качестве дара королю они привезли с собой череп Мераксес, что многие — в том числе, королева Висенья и Орис Баратеон — восприняли как оскорбление. Лорд Окхарт настаивал, чтобы Дерию отправили в самый низкопробный бордель для ублажения всех желающих, но король Эйгон Таргариен не дал на то позволения и выслушал ее слова.

Дерия объявила, что Дорн желает мира — но мира между двумя королевствами, а не между вассалом и господином. Отказаться от этого предложения его милость убеждали многие, и слова «нет мира без подчинения» в те дни часто звучали в залах Эйгонфорта. Твердили, что короля посчитают слабым, если он согласится с такими требованиями, а лорды Простора и Штормовых земель, претерпевшие наибольший урон в войне, будут разгневаны.

По слухам, король Эйгон под влиянием подобных рассуждений все более склонялся к отказу, пока принцесса Дерия не вложила ему в руки письмо от принца Нимора, своего отца. Король читал послание, восседая на Железном троне, и поговаривают, будто поднялся он с кровоточащим кулаком — столь крепко сжал его монарх. Эйгон сжег письмо и незамедлительно отбыл на Балерионе на Драконий Камень. Вернувшись на следующее утро, он принял предложение дорнийцев и подписал мирное соглашение.

149. Эйгон Завоеватель читает послание дорнийского принца (худ. Майкл Комарк).

До сего дня никто так и не знает, о чем говорилось в письме, хотя догадки строят многие. Сообщал ли Нимор, что изувеченная Рейнис до сих пор жива и ее мучения прекратятся, если Эйгон положит конец военным действиям? Было ли письмо заколдовано? Пригрозил ли он потратить все богатства Дорна и нанять Безликих для убийства юного наследника Эйгона, принца Эйниса? Ответов на все эти вопросы мы, видимо, уже не получим никогда.

Так или иначе, но пришел мир, продолжавшийся и в годы усобицы Короля-Стервятника, и после. Разумеется, были и другие Дорнийские войны, и даже в мирную пору разбойники продолжали совершать набеги, спускаясь с Красных гор в поисках добычи на север и запад, в богатые зеленые земли.

Дорнийцы под командованием принца Кворена Мартелла сражались на стороне Триархии, когда та воевала за Ступени с принцем Деймоном Таргариеном и Морским Змеем. В годы Танца Драконов обе стороны взывали к дорнийцам, но Кворен отказался от любого участия. Его ответ на послание сира Отто Хайтауэра, как известно, был таков: «С драконами Дорн уже танцевал, и, полагаю, спать со скорпионами мне будет приятнее».

Дочь принца Кворена думала иначе. Принцесса Алиандра заняла престол в юном возрасте и полагала себя новой Нимерией — так, пылкая молодая особа поощряла своих лордов и рыцарей добиваться ее расположения набегами на марки. Кроме того, своей высочайшей благосклонностью она одаривала лорда Алина Велариона, и не единожды: когда первое великое плавание Дубового Кулака привело его в Солнечное Копье, и позже — по возвращении его из Закатного моря.

Ко времени восхождения на престол Дейрона I стало очевидно, что соглашение о вечном мире явно продлится меньше, чем вечность, и все мы знаем, чем за это пришлось заплатить. Славный подвиг завоевания Дорна Юным Драконом справедливо воспет в песнях и сказаниях, но достигнутого успеха не хватило и на одно лето — а он стоил жизни многим тысячам, в том числе и самому храброму молодому королю. Заключение же мира выпало на долю брата и преемника Дейрона, Бейлора I Благословенного, и цена за него оказалась тяжкой.

Случившаяся позднее попытка короля Эйгона IV вторгнуться в Дорн с «драконами», изготовленными по его замыслам, вряд ли достойна упоминания — будучи глупым безрассудством с самого начала, она и закончилась унижением. Сын же Эйгона, король Дейрон II Добрый, смог, наконец, присоединить Дорн к Семи Королевствам… и сделал это не огнем и мечом, но любезными речами, улыбками и парой продуманных брачных союзов. Торжественно заключенный договор закреплял права дорнийских принцев на титул и привилегии, а также давал обязательства престола, что собственные законы и обычаи всегда будут иметь преимущество в Дорне.

В дальнейшем Дорн по-прежнему оставался тесно связанным с королевским домом, и Мартеллы поддерживали Таргариенов против претендентов из Блэкфайров. Так, для борьбы с Девятигрошовыми королями на Ступени были посланы дорнийские копейщики. Верная служба Мартеллов была вознаграждена, когда Рейгар Таргариен, принц Драконьего Камня и наследник Железного трона, взял в жены принцессу Элию Мартелл из Солнечного Копья, и прижил от нее двоих детей. Если бы не безумие отца Рейгара, Эйриса II, вполне вероятно, что во главе государства однажды смог бы встать принц дорнийской крови. Однако беспорядки, случившиеся в дни восстания Баратеона, привели к гибели и принца Рейгара, и его супруги, и их отпрысков.

СОЛНЕЧНОЕ КОПЬЕ

История Солнечного Копья весьма примечательна. В прежние дни твердыня Мартеллов, зовущаяся Ковчегом Песков, была приземистой и неприглядной, но с течением лет вокруг нее поднялись прекрасные башни со всеми признаками ройнарского стиля. После того, как солнце Ройны обвенчалось с копьем Мартеллов, крепость стали называть Солнечным Копьем.