Золотая цепь - Клэр Кассандра

Люси бросила сверток на колени брату и окинула его гневным взглядом.

– Поверить не могу, – воскликнула она, – ты спалил Блэкторн-Мэнор… без меня!

– Но тебя нигде не было, Люси, – оправдывался Джеймс. – Ты же ушла повидаться с дядей Джемом.

– Верно, – вздохнула Люси. – Жаль, что так получилось. Мне этот особняк никогда не нравился. А кроме того, я всю жизнь мечтала поджечь какой-нибудь дом.

– Я тебя уверяю, – ответил Джеймс, – это вовсе не так интересно, как ты себе представляешь.

Люси извлекла из своего свертка платье и кивнула Корделии. Когда они закрылись в соседней комнате, она помогла подруге расстегнуть крючки на голубом наряде.

– Я буду оплакивать его гибель. Оно было такое хорошенькое, – произнесла Люси, когда пострадавшее платье упало на пол.

Корделия, оставшись в одной сорочке и нижней юбке, выбралась из кучи голубого шелка.

– Наверное, от меня несет, как от подгоревшего тоста? – спросила она.

– Немного, – подтвердила Люси, подавая подруге новое платье. – Примерь это. Я стащила его из гардероба матери. Чайное платье, должно подойти. – Она некоторое время пристально рассматривала Корделию. – Итак. Что же там у вас произошло? Как случилось, что Джеймс отправился жечь Блэкторн-Мэнор?

Люси ловко вычистила пепел из волос Корделии и помогла ей соорудить более или менее приличную прическу, а Корделия тем временем рассказывала свою историю. Когда рассказ подошел к концу, Люси вздохнула.

– Значит, это было сделано по требованию Грейс, – сказала она. – А я думала… я надеялась, что… нет, ничего. – Она положила щетку для волос на туалетный столик. – Грейс по-прежнему собирается выйти замуж за Чарльза, поэтому остается лишь уповать на то, что рано или поздно он забудет ее.

– Да, – ответила Корделия. Она тоже думала и надеялась. И точно так же ошиблась. Тупая боль в груди усилилась, словно у нее отняли часть ее, какой-то жизненно важный орган, без которого она не могла дышать. Книга, «Лейли и Меджнун», по-прежнему лежавшая в кармане жакета, больно упиралась ей в бок. Наверное, ей следовало там, в Идрисе, бросить ее в огонь.

Когда они вернулись в общую комнату, оказалось, что «Веселые Разбойники» о чем-то спорят между собой. Томас присоединился к Мэтью и налил себе бренди.

– Я все никак не могу поверить в то, что ты сжег дом, – произнес Томас, чокаясь с Джеймсом.

– О, ты просто никогда не видел, что там творится, внутри этого так называемого «дома», – усмехнулась Люси, примостившаяся на краю дивана рядом с Джеймсом. – Когда я была маленькой, то иногда тайком пробиралась туда и заглядывала в окна. Там все столы были заставлены какими-то высохшими объедками, повсюду бегали тараканы, и все часы стояли и показывали без двадцати девять. Никто и не подумает, что это поджог; все решат, что это чистая случайность, ведь дом давно заброшен.

– Значит, мы так и расскажем? – спросил Кристофер. – Я имею в виду, Анклаву. Завтра будет собрание, посвященное этому делу.

Джеймс сложил пальцы «домиком» и оперся на них подбородком. Блеснул браслет на запястье правой руки.

– Я мог бы признаться в том, что сделал, но мне не хочется впутывать в это дело Мэтью и Корделию. И прежде всего, я не могу никому рассказать, зачем я пошел в дом. Это означает нарушить обещание, данное Грейс.

Кристофер с озадаченным видом уставился на него.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы придумали тебе причину?

– Ты всегда можешь сказать, что сжег этот дом, потому что он портил вид из окон Эрондейл-Мэнора, – заметил Мэтью. – А тебе хотелось повысить цену на свое поместье.

– Еще можешь сказать, что ты неизлечимый пироман, – весело добавила Люси.

Томас откашлялся.

– Мне лично кажется, – заговорил он, – что многие люди пострадают, если ты расскажешь правду о том, что сегодня произошло. Мрачный темный дом, в котором занимались черной магией, и смертоносный механизм уничтожены. Я настоятельно рекомендую тебе ничего не говорить.

Мэтью в изумлении приподнял брови.

– Вот как? И я слышу это от нашего Честного Томаса[59], который всегда советует говорить правду?

Томас пожал плечами.

– Не всегда. Конечно, мне кажется, что Конклав рано или поздно должен узнать об опасных занятиях Татьяны. Однако гибель Блэкторн-Мэнора должна на время лишить ее ядовитых зубов.

– Будем молчать, пока Грейс и Чарльз официально не объявят о помолвке, – тихо сказал Джеймс. – Можем рассказать все потом.

– Я согласна с тем, что сейчас следует молчать, – сказала Корделия. – В конце концов, об этом просила Грейс, и мы должны оградить ее от неприятностей.

Джеймс бросил на нее взгляд, полный благодарности. Она опустила глаза и принялась теребить юбку.

– А мне очень жаль, что никто не узнает о героическом подвиге Джеймса, Корделии и Мэтью, которые расстроили коварные планы нападения на Аликанте, – вздохнула Люси.

– Мы знаем об этом, – возразил Томас и поднял бокал. – За неизвестных героев!

– За то, чтобы всегда держаться вместе, несмотря ни на что, – добавил Мэтью, поднял свой бокал, и когда все засмеялись и принялись весело переговариваться, Корделия почувствовала, что железный обруч, сжимавший ее сердце, перестал давить – совсем немного.

22. Падение

«Эмилия, подруга, ты ль предо мной? Когда перебралась ты в город большой? Откуда шелка, и часы, и букет?» «Я падшая женщина», – был мне ответ. «Хочу получить я все то, что и ты, Браслеты, меха, и на шляпе цветы». «С лицом твоим можно о том лишь мечтать, Не всякой дано падшей женщиной стать». Томас Гарди, «Падшая женщина»

Корделии никогда в жизни не приходилось присутствовать на собрании Анклава. Во-первых, жизнь ее семьи проходила в постоянных переездах, а во-вторых, она была несовершеннолетней. К счастью, на сегодня власти сделали исключение для детей и молодежи, поскольку в последних событиях участвовали Сумеречные охотники моложе восемнадцати лет. Друзья, естественно, не собирались упускать такую редкостную возможность; Люси даже прихватила письменные принадлежности на случай, если ее внезапно посетит вдохновение.

Собрание было решено проводить в Святилище. В зале установили кафедру, принесли множество стульев; в нишах расставили позолоченные статуи Разиэля, а на стенах Тесса велела развесить гобелены с изображениями гербов всех лондонских семей Сумеречных охотников. Помещение было забито до отказа: все стулья были заняты, многие люди стояли. Джеймс и Кристофер сидели в переднем ряду. Корделия приехала с семьей, но оставила Алистера и Сону и заняла место рядом с Люси и Мэтью.

На кафедру поднялся необыкновенно элегантный Уилл Эрондейл: сегодня на нем был серый пиджак, жилет и брюки в мелкую полоску. Он о чем-то добродушно спорил с Габриэлем Лайтвудом, а Тесса смотрела на них с улыбкой. Неподалеку сидел Инквизитор Бриджсток, как обычно, хмурый и недовольный чем-то.

Люси сразу же нашла в толпе тех, кто вернулся из Безмолвного города после выздоровления от тяжелой болезни. Ариадна Бриджсток была спокойна и, как всегда, неотразима в темно-фиолетовом платье, с лентой такого же цвета в черных волосах. Корделия невольно вспомнила, как тогда, в лазарете, Анна тянулась к руке больной девушки, неподвижной, словно покойница, вспомнила белое лицо Ариадны, опухшие веки и черные вены.

«Не умирай, прошу тебя».

Розамунда Уэнтворт тоже присутствовала. Анна и Сесили Лайтвуд играли с маленьким Александром у бортика неработающего каменного фонтана. Александр подбрасывал в воздух какой-то блестящий и, судя по всему, хрупкий предмет.