Часовой: Курсант - Дейлор Смит

только следовать за ним. На этот раз я шёл вторым, сразу за его широкой спиной, закованной в железный массив панциря. Обзор сузился до смотровой прорези, приглушенное дыхание со свистом доносилось из-под шлема. Что нас ждет на этот раз? Не знал никто. Ясно было только одно — ничего хорошего. Проснуться бы сейчас… Но нынешняя реальность предлагала свои условия.

Мы прошли в грузовой трюм, заставленный ящиками и бочками с неизвестным мне содержимым. Я увидел, что он протянулся на всю ширину корабля, по площади занимая едва ли не треть от нижней палубы. По обе стороны были оснащённые отполированными штурвалами железные двери. Выход за борт «Циклопа»?

— Альрик, Лада, со мной, на левый борт. Остальные на правый, — раскатисто гудел низкий голос альбиноса. Или Герман действительно знал, что делать, или он прирождённый командир. Интересно, Альрик по характеру был похож на своих приятелей, Легачева и покойного Сойку?.. Додумать мне не дал ворвавшийся в трюм Фляйшер. Так я впервые увидел настоящего Часового. Не курсанта, облаченного в учебные доспехи.

И так здоровенный и плечистый, в иссиня-черной броне, на поверхности которой тонули отбрасываемые тусклыми потолочными фонарями отсветы, мастер-сержант стал просто подавляющим воображение гигантом. По конфигурации его латы почти не отличались от наших, но я почувствовал, что в его железо вложено немерено сил для успешного противодействия тварям. Его шлем так же отличался от учебного наличием хитроумного забрала и сложной дыхательной системой. Я подозревал, что в этом ведре можно чуть ли не дышать под водой. В правой руке Фляйшер сжимал изогнутый полумесяцем огромный боевой топор на длинной стальной ручке. К культе левой был прикручен сложный механизм-протез, заканчивающийся прямым широким лезвием метровой длины. Настоящая машина смерти.

Фляйшер поводил стальной головой справа налево, как видно, остался удовлетворён увиденным, и утробно рыкнул:

— Отлично. Может, из вас и выйдет толк. Командир правого звена Зобнин, левого — Легачев. Постарайтесь не свалиться вниз, олухи. К его дворянской светлости Альрику это, разумеется, не относится.

Проклятье, даже перед ликом неизвестной опасности он не перестает ненавидеть меня! Хотя, зная теперь о причине его ненависти, разве я мог в чем-то его упрекать, равно как и всех остальных? Впрочем, еще и так говорят — сын за отца не отвечает. Я стиснул зубы и рукоять меча. К черту.

Легачев легко крутанул штурвал и потянул большую прямоугольную дверь в сторону. С зубовным скрежетом она съехала по направляющим и из темнеющего за бортом провала на нас дохнуло холодным небом, а внутрь ворвался жалящий ветер. Я ощутил, как дирижабль замедлил ход, видимо следуя особой команде капитана. Герман без раздумий шагнул наружу, в неизвестность. И мне ничего не оставалось, как проследовать за ним, веря, что он знает, что делает.

Под моими ногами оказался надёжный и прочный, слегка подрагивающий под моей тяжестью настил. Я протиснул свое неповоротливое тело в проем и оказался на протянувшейся по всей длине корпуса корабля широкой, не менее двух метров, галерее, которая, как я понял, была откидной, и опускалась в таких вот случаях. Герман молча указал мне на выпущенный из обветренной стены гондолы карабин с пристёгнутым тросом. Страховочный линь. Я торопливо пристегнулся и, почувствовав себя уверенней, осмотрелся.

Это было незабываемо. Неторопливо летящий сквозь сгустившиеся сумерки воздушный корабль и мы, прилипшие, словно мухи, к его бортам. Ощущение полёта и власти над раскинувшимся на сколько хватало глаз воздушным простором поражало воображение. Здесь, снаружи, неистовствовал ветер, но благодаря тяжести доспехов и страховке я стоял довольно уверенно. Чувство страха высоты затаилось где-то глубоко, насильно загнанное мною. Загорелись кормовые фонарики, мои глаза адаптировались к темноте, и я стал видеть очень неплохо на несколько десятков метров вокруг себя.

Следом за мной на откидном парапете оказалась Лада и… Четвертым к нам присоединился Фляйшер. Посчитал, что наша тройка самая слабая или хочет лично полюбоваться, как я навернусь вниз, к скрытой под сотнями метров пустоты далекой земле?

— Рассредоточиться, Часовые! — гулко проревел сержант, перекрывая завывания ветра. Мы осторожно двинулись вдоль борта, встав таким образом, чтобы расстояние между нами четверыми было примерно одинаковым. Таким образом каждый получил свою зону ответственности. По моим прикидкам длина гондолы составляла не менее пятидесяти метров. Над нами нависало еще две палубы, и застилающая чернеющее небо раздутая оболочка сигары. Чем она заполнена? Знают ли в этом мире магии и механики про гелий? Или сигара заполнена водородом? Или тут применяют какой-то особый волшебный летучий газ? И опять ни одного ответа. Если я хочу выжить в этом мире, необходимо заняться самообразованием, и срочно… Твою мать, опять не о том думаю!

Я встряхнулся и, вонзив меч острием вниз, стал ждать неизвестно чего, крутя головой из стороны в сторону, боясь пропустить появление незваных гостей. Циклоп продолжал своё неторопливое движение, холод проникал сквозь щели доспехов, а ветер бессильно разбивался о золотисто-бронзовую броню.

— Вижу цели! — внезапно громко вскрикнула Лада, у которой зрение было ещё острее чем у меня. Она махнула тяжёлой рукой. — На десять, двенадцать и три часа!

Я непроизвольно дернулся, мои ладони в латных перчатках напряглись. О каких часах она толкует? А, понял, это направление, согласно расположенным на циферблате цифрам. Но где же эти цели? Как далеко и кто это? А потом я и сам их увидел.

К нам приближались пока далёкие, черные точки, выныривающие из объятий темно-синего, вечернего неба. Они шли странными плавающим движениями, словно огромные неуклюжие птицы.

Вот точки все увеличивались в размерах, приближаясь и становясь все крупнее. Уже можно было различить вспарывающие почти стемневшее небо крылья, услышать доносящиеся до наших ушей пронзительные мерзкие вопли. Пока наконец шесть чудовищных фигур не всплыли в зоне видимости наших глаз.

Это были невероятные твари, размером с корову каждая, покрытые короткой черной шерстью. Больше всего они напоминали гигантских летучих мышей-вампиров. Рваные кожистые крылья, когтистые лапы, ощеренные зубами-иглами морды, вывернутые носы, горящие жаждой крови багряные глаза и остроконечные уши. Но самое поразительное было то, что через спину каждой твари было перекинуто нечто вроде конской сбруи, а на хребте, ближе к холке, в седлах восседали какие-то существа, управляющие своими летучими скакунами с помощью длинных ремней и удил.

Я почувствовал, как покрылся мурашками. И в этом был виноват не только завывающий ветер.

Издавая суматошные пронзительные визги, следом за первой шестёркой из темнеющих небес вынырнуло ещё пять крылатых силуэтов. Построившись в цепь, они заложили вираж, и по дуге обогнули корпус нашего дирижабля, заходя за корму плывущего по воздуху исполина. Что им мешает напасть