Пилигрим - Юрий Неспящий
— Босс, — обратился Дракончик, — а чего вы постоянно с нами?
— Также с самого начала было, — ответила Рюга, — что за вопросы?
В отличие от парней и Нины, она, как обычно, была одета только в кожаную броню. В то время как банда закуталась во все что могла.
— Ну, так только вначале было.
— Вы беспокоитесь, что нас убьют, так же как Джидо и его друзей? — спросил Зеленый.
— Что за вопросы?! Рыбачь молча.
Тощий переглянулся с Наэлем.
— Это из-за Мудо?
— Нет! — Рюга встала и бросила удочку на доски. В этот же момент поплавок юркнул под воду, а за ним улетела и бамбуковая палка. Гонкай закатила глаза. — Не думайте ни о чем, просто держитесь меня, Рю или пилигримов.
Банда опять переглянулась.
— Все ясно?
— Да.
— Угу.
— Да, сестра…
— Чего морды кислые? — Рюга оглядела мальчишек и Нину. — А вы подросли, да?
— Наверное, босс, — сказал Дракончик.
— Тебя это вряд ли касается, — подшутил Зеленый.
— Ага, я тоже так думаю, — поддержал Тощий.
— Да идите вы!
…
Мальчишки начали перепалку. Рюга от чего-то поглядела на них с тоской. Веснушка сильно изменился, стал куда стройнее и выше после поездки в Чида. Нина похорошела, успела отрастить волосы и стала говорить куда громче, чем при их первой встрече. Наэль и Дракончик не сильно изменились в росте, но стали немного шире в плечах. Зеленый перестал носить только зеленое. А Тощий поднабрал веса после лихорадки, хотя щеки гона все еще облепляли его скулы и даже зубы.
— Сестра, все хорошо? — спросил Веснушка.
— Да, — сказала Рюга. — «Любуюсь вами, дураки».
Дракончик будто прочитал ее мысли, гордо скрестил руки и подзадрал подбородок. Остальные заулыбались, все, кроме Наэля.
— Ладно, хватит на сегодня рыбалки. Я тренироваться. Марш в особняк.
— Ага.
— Хорошо.
— Клюет! — воскликнула Нина.
Она запаниковала и со всех сил дернула удочку, веревка, которую девочка крепила минут пять, порвалась и распуталась сразу в четырех местах. Средняя рыбешка красного цвета звонко плюхнулась на волну. Банда застыла, поняв, что Нина умудрилась профукать самую деликатесную рыбу на побережье, о которой они судачили минут десять, все расхохотались и пошли вслед за Рюгой.
Гонкай оставила их в Доме Тощего, убедилась, что там есть Мия с Кито и Рю с Усиочи, кинула топор на плечо и трусцой побежала в северо-восточную часть.
Рю сидела в комнате на втором этаже особняка Хиджи. Она попросила эту комнату, когда молодой гон сказал устраиваться как дома. Гонкай выбрала ее из-за большого количества бамбуковых свитков и даже бумажных трактатов. Она проглатывала по одному в день, несмотря на местную каллиграфию, к которой, однако, успела привыкнуть, пока работала в ратуше. Гонкай навела в комнате порядок и проводила там почти все, свободное от тренировок и патрулей время.
В дверь постучали.
— Это Наэль, хочу поговорить.
— Входи, — отозвалась Рю.
Мальчишка бывал в этой комнате и застал ее в безнадежном бардаке, который припорошил слой пыли толщиной в полпальца, теперь же она буквально блестела.
Наэль закрыл дверь и подошел к Рю, которая сидела, скрестив ноги за небольшим столиком. Гонкай выводила иероглиф на песочной доске для обучения детей.
— Я скоро закончу.
— Разве вы не умеете писать? — спросил мальчишка.
— Умею, каллиграфия — мое увлечение.
Наэль перешел на шепот.
— Я хочу, чтобы вы составили письмо.
— Хорошо.
«Как и ожидал, ни единого вопроса».
Рю достала пергамент и макнула кисть в кюветку с чернилами.
— Кому будем писать?
— Моей сестре… У меня еще просьба.
— Какая?
— Вы сможете доставить его, если меня не станет?
— Ты ожидаешь своей смерти?
— Вроде того.
Рю разглядывала мальчишку какое-то время.
— Если я буду в Далай, то да, если я уеду, я поручу это надежному айну.
— Спасибо, — Наэль, сел напротив и начал диктовать.
(Восточный лес)
Рюга добралась до привычного места своих тренировок. Обычно слякотные дорожки, от которых сапоги обрастали слоем грязи, заледенели. Когда гонкай оглянулась на город, в очередной раз отметила, что день укоротился вдвое.
Рюга принялась выполнять обычные упражнения с духом. Начиналось все с вызова костей внутри тела. Благодаря иступленным тренировкам и медитациям, Рюга научилась делать это со скоростью мысли, хотя еще года три-четыре назад на то, чтобы призвать хотя бы одну руку или ногу, уходило по полминуты, а иногда и больше. Кости внутри разогревали суставы и связки, из-за чего Рюга пренебрегала разминкой.
Затем гонкай принялась махать секирой. Выполняла резкие подшаги, разрезала воздух и останавливала топорище, как только воображаемая цель была рассечена, затем тут же перенаправляла удар.
Хоть духовые кости и справлялись с весом железки, Рюга уже хорошо уяснила, что слишком резкая смена комбинаций, способна приковать ее к кровати на неделю, либо из-за спины, либо по второй причине.
Гонкай в очередной раз вспомнила детство, когда она поспорила с Ханом, что сможет в двенадцать драться оружием для взрослых гонов и схватилась за двуручную булаву. Поднять она ее смогла, точнее, оторвать от деревянной стойки. Затем Рюга даже не могла толком сказать, что с ней случилось, и послала всех лесом, в то время как сама не могла ни сидеть, ни лежать, ни толком ходить. От увиденного отчаяния, Рю так перепугалась за сестру, что привела Мастера Шо, который быстро смекнул в чем дело. Хан припоминал ей этот случай при любой удобной возможности, когда ученица собиралась поднапрячься.
Рюга вдруг дернула головой в сторону толстенного дерева в полсотни метров. Гонкай поставила сапог в клин секиры. Со всей дури махнула ногой. Топор закрутился так, что со стороны превратился в смазанный круг.
Хруст вдали поднял всех птиц в округе.
Фешань вышел из-за ствола, выдернул топор из коры, как будто достал зубочистку из зубов. — «Ахренеть… он еще сильнее, чем кажется,» — подумала Рюга. Наблюдая, как зверопес играючи держит оружие из черного металла. Гонкай напрягла глаза, поняла, что Фешань тащит железку на силе собственных мышц. Выдернул он ее при помощи духа или нет, Рюга не успела разглядеть.
— А если бы это был враг? — спросил Фешань. — Ты бы лишилась оружия, а?
— Я знала, что это ты.
— Вот как.
— Псиной запахло, — буркнула Рюга, — Да и не получается у меня пока с ней драться.
Фешань мягко кинул секиру Рюге. Та поймала, воткнула в задубевшую на морозе землю.
— Чем обязана?
— Я тебя охраняю.
— Раньше ты держался подальше.
— Значит, заметила?
— Значит.
— И
