Родословная. Том 6 - Андрей Сергеевич Ткачев

Я не собирался повторять такую ошибку. Поэтому, если он начал проявлять чувства — отлично.

— Так, а есть какие-то подробности про этого убийцу? Или он пока чисто гипотетический?

— К сожалению, больше информации нет, — виновато опустил голову Блэз. — Один из моих людей имеет контакт с тем, кто близок к главарям банд. И тот, находясь в баре, проболтался, что главари развили небывалую активность и даже скинулись на дорогого убийцу. Чтобы с гарантией.

— Надо же, как меня ценят. Даже на дорогого скидываются, — довольно улыбнулся я. — Жаль только, что они ошибаются в моей оценке. А то это, действительно, могло бы стать интересным вызовом. А так… придётся разбираться с очередным неудачником, который об меня зубы обломает.

— Господин… — холодно посмотрел на меня Блэз. — Почему вы продолжаете так шутить?

— А я шучу? — улыбнулся я в ответ. — Это не такая уж опасность. Не справятся мои бойцы — справлюсь сам. Больше переживаю, чтобы они не пострадали. А то вдруг убийца, действительно, умелый и обойдёт моих магов. Тогда придётся самому разбираться, чтобы не допустить жертв.

Я придвинулся ближе и посмотрел Блэзу прямо в глаза.

— Постарайся через своих людей выяснить, когда этот человек появится в городе. Понимаю, шансы малы. Но вдруг повезёт. Хотелось бы его перехватить до того, как он проникнет на территорию поместья. А то попадётся не ко мне, а к Тее… представляешь, что она с ним сделает?

— Я… сомневаюсь, — замялся он.

— А вот зря, — покачал я головой. — Если этот тип попадёт в руки Теи, боюсь, его участь будет страшнее, чем если бы он попал ко мне. Она же его на опыты пустит. Не смотри на её милую мордашку — девушка она страшная, особенно когда увлечена и получает новый подопытный материал, — я пожал плечами и развёл руками: — Поэтому… действуй.

— Всё сделаю, господин, — вытянулся Блэз в струнку и, развернувшись, покинул кабинет.

— Вот ведь исполнительный парень, — вздохнул я. — Хотя всё равно не понимаю, чего он так переживает.

Он же видел, на что я способен, как я расправляюсь с врагами. Убийца? Охотник? Очередной. Это не проблема. Одним вызовом больше, одним меньше.

Вот если бы это был другой первородный — тогда да. Там был бы настоящий бой. Интересное противостояние. А человек, пусть даже маг?.. Сомневаюсь, что он сможет представлять реальную угрозу.

Хотя… не стоит забываться. За это время люди научились многому. Магия, Разломы, новые артефакты и вещества — всё это может превратить даже простого человека в опасного убийцу. Главное — создать правильные условия. А ещё — суметь скрыться после, что куда сложнее, чем само убийство как таковое.

Я предвкушающе улыбнулся, представляя, как убийца попытается напасть. Интересно, что он предпримет?

С другой стороны… если главари банд решили показать клыки после столь долгого молчания, может, стоит нанести им вежливый визит? Напомнить, что у меня всё ещё есть компромат, и если они хотят избавиться от меня — пусть готовятся к адекватному ответу. Потому что сдерживаться я точно не собираюсь.

* * *

Крис, в отличие от своих братьев и сестёр, всегда был более общительным. Даже в самом начале, когда он только стал Первородным, он легко находил контакт с людьми, умел говорить и искать общие темы. Общение с ним, словно лёгкий ветер в душный день — освежающее, живое, располагающее. Он знал, как говорить, когда молчать и как смотреть, чтобы его взгляд проникал прямо в душу собеседника.

С его внешностью это было особенно просто: светлые волосы, коротко подстриженные, подчёркивали идеально очерченные скулы, а яркие голубые глаза — прозрачные, как лёд затерянного горного озера, могли быть и ласковыми, и беспощадными. Под белыми рубашками, которые он часто носил небрежно расстёгнутыми на пару пуговиц, скрывалось тело, отточенное до совершенства. Его мускулатура была не вычурной, а выверенной — как у атланта с древней мозаики: сила, скрытая за изяществом.

Создавать эффект неожиданности — вот что доставляло ему особое удовольствие. Возможно, именно поэтому Крис одно время работал моделью. Это показалось ему интересным, а заодно позволило быстро влиться в высший свет и стать своим во многих элитных кругах. Разумеется, он не стремился блистать так открыто, как Вивьен, и довольно быстро завершил карьеру. Но этого было достаточно. Завязанных связей хватило, чтобы закрепиться и продолжить их развивать дальше.

Дальше он лишь развивал успех. За века он изучил множество методик убеждения, овладел мимикой и речью так, что мог располагать к себе людей без использования первородного внушения. Люди сами рассказывали ему всё, сами предлагали помощь. Нужно было только слегка подтолкнуть.

И всё это — без капли магии. Его сила была в людях. За века он изучил столько техник убеждения, столько граней психологии, что мог буквально словом склонить любого к нужному решению. Он избегал внушения — не из благородства, а из спортивного интереса. Добиться результата без использования первородных трюков — вот где был настоящий вызов.

Он много путешествовал, учил языки, бывал в самых разных местах, становясь своим в любой компании. Уже через пару недель никто не мог представить, как обходился без него раньше. Его связи были обширны, и через них он мог достать что угодно, включая запрещённое.

Сначала всё это было развлечением. Но затем оказалось — это может приносить прибыль. Так Крис оказался вовлечён в контрабанду, особенно — артефактов и произведений искусства. В этом он находил изысканное удовольствие: разыскивать то, что давно исчезло, находить редкости, о которых забыли.

Особенно его забавляло видеть, как люди покупают предметы, которые в его юности были обыденностью. Он даже брал уроки у лучших фальсификаторов — и вскоре стал подделывать шедевры так, что их ценили выше оригиналов. Если что-то шло не так — всегда оставалось внушение. Он не любил им пользоваться, но и отказываться от инструментов, дарованных природой, не собирался. Какой смысл, если они есть?

— Всё равно что запретить себе пользоваться правой рукой, — усмехался он, однажды рассказывая о своих делах Эйгору. Его слишком деловой братец не слишком одобрял подобное, но и не лез к нему. — Кому от этого легче?

После смерти Никлауса, когда первородные наконец обрели свободу, Крис начал жить по-настоящему. Он нигде не задерживался надолго — этого хватало, чтобы его не запомнили. А спустя десятилетия он мог