Ведьма правды - Сьюзан Деннард

А Леопольд даже пошел на то, чтобы лично сопроводить Сафи на бал, что заставило всех недоброжелателей прикусить языки. Девушка едва не расхохоталась, заметив недоуменные взгляды гостей. Все словно забыли, как близки они были с Леопольдом в детстве.

После того как принц подозвал к ним с Сафи слугу с подносом, он сунул девушке в руку фужер, взял такой же для себя и повел гостью к столам с едой.

Еда!

Вдоль окон тянулись столы, уставленные тысячами деликатесов из всех трех империй. Сафи была решительно настроена перепробовать все еще до окончания бала.

– Шоколадный вулкан, – объявил Леопольд, указывая на серебряный таз, в котором лопались шоколадные пузырьки. – Вот чего мы лишились в Карторре, запретив деятельность колдунов огня. Нам не доступна подобная изысканность.

Принц сделал знак слуге в ливрее из бежевого атласа. Тот быстро зачерпнул шоколад и полил им чашу, полную свежей клубники.

Сафи вытаращила глаза от удивления и сразу схватилась за чашу, но Леопольд ловко отобрал ее, улыбаясь.

– Позволь сначала пообщаться с тобой, Сафи. Мы провели в разлуке столько лет!

– А я провела несколько часов без еды. – Она посмотрела на принца в упор. – Верни, Полли, или я кастрирую тебя вилкой.

Глаза принца блеснули.

– Благие Двенадцать, как ты можешь выражаться подобным образом, Сафи!

Но он все же уступил чашу с клубникой, и, откусив первый кусочек, Сафи застонала от восторга.

– Это божественно, – промурлыкала она, вся измазанная шоколадом. – Это напоминает мне…

Девушка запнулась, в ее груди что-то сжалось.

Сафи собиралась сказать, что вспомнила клубнику, что росла возле дома. Дома! Можно подумать, что поместье Гасстрель со всеми его горами и долинами на самом деле было ей домом, а ягоды были хотя бы вполовину такими же вкусными, как эти.

Леопольд, похоже, не заметил внезапного молчания Сафи. Его глаза скользили по пестро одетым гостям. Доньи в облегающих черных юбках и оборчатых лифах с глубокими вырезами, в которых виднелась кожа тысячи насыщенных земляных оттенков. Доны в черных жилетах и бархатных бриджах, что лишь придавали их ногам нелепый вид.

Похоже, Леопольд был единственным мужчиной, способным заставить даже бриджи и чулки выглядеть привлекательно. Судя по его виду, он вполне это понимал. Чулки облегали крепкие, отлично прокачанные ноги, а синий бархат подчеркивал необычный цвет его глаз.

Сафи с удовольствием отметила, что ее собственное платье тоже притягивает взгляды, и единственным нарядом, который Сафи сочла лучше своего, было платье Ванессы, марстокийской императрицы. Белые полоски ткани, выложенные сложными узорами, выделялись на бронзовой коже женщины, правое плечо было дерзко обнажено, и на него ниспадали черные пряди волос. Поверх ведовского клейма была нанесена золотая краска: квадрат, обозначавший стихию земли, и вертикальная линия – железо. Запястья императрицы украшали два массивных браслета, больше похожие на кандалы. По слухам, они были символом того, что она лишь рабыня, служащая своему народу. Императрица не надела корону и, по мнению Сафи, выглядела просто и одновременно элегантно.

Хотя Сафи видела Ванессу лишь издалека, она невольно оценила скучающее выражение лица молодой женщины. Она выглядела как человек, которому было чем заняться и куда отправиться вместо этого бала.

Сафи тут же попыталась скопировать позу императрицы, но стоило ей съесть первое пирожное, как она тут же забыла о ней.

Словно прочитав ее мысли, Леопольд спросил:

– Заметила, какой смелый наряд у императрицы Марстока? У всех мужчин челюсти упали.

Сафи хитро прищурилась:

– Но не у тебя?

– Нет. Не у меня.

Ложь принца отозвалась зудом на коже, но Сафи было все равно. Если Леопольд хотел скрыть свой интерес к идеальным плечам императрицы, почему это должно волновать Сафи?

– Хочешь с ней познакомиться? – вдруг спросил он.

Сафи вздрогнула:

– Правда?

– Конечно.

– Тогда давай. Пожалуйста.

Она протянула слуге чашу с остатками клубники, и Леопольд легко зашагал сквозь толпу. Сафи последовала за ним к низкой сцене в дальнем углу, где небольшой оркестр настраивал инструменты.

Но вот что было странно: пока Сафи и Леопольд двигались среди знати всех возрастов и национальностей, все вокруг начали о чем-то взволнованно переговариваться. Сафи не смогла расслышать, о чем шепчутся гости, и не могла прочесть их мысли, но слухи горели ярким огнем правды. От этого у девушки заныло в горле, и ей стало крайне любопытно узнать, о чем же все говорят.

Леопольд подошел к рою изящно одетых женщин – их платья были сшиты из таких же полос ткани, что и у императрицы, – и к группе мужчин.

«Нубревнийцы», – решила Сафи, когда ее взгляд остановился на распущенных черных волосах и огрубевшей от морской соли коже. Плащи цвета штормовой синевы доходили мужчинам до колен, но один, оказавшийся как раз у нее на пути, был одет в серебристо-серый наряд.

– Прошу прощения, – пробормотала Сафи, пытаясь его обойти.

Но парень остановился, полностью загородив собой проход, и только после этого оглянулся.

Сафи поперхнулась. Это был нубревниец с пирса, до блеска вымытый и сверкающий чистотой в свете свечей.

–Опять ты, – произнесла она на нубревнийском подчеркнуто мягким тоном. – Что ты тут делаешь?

– Я мог бы спросить тебя о том же.

Он не выглядел впечатленным, когда повернулся к девушке и смог ее разглядеть.

– Я карторранская донья.

– Почему-то это меня не удивляет.

– Вижу, – промурлыкала она, – ты научился обращаться с пуговицами. Поздравляю с этим, несомненно, славным подвигом.

Он рассмеялся – с явным удивлением – и склонил голову.

– Вижу, ты сумела стереть птичье дерьмо со своего плеча.

Ноздри Сафи расширились.

– Прошу прощения, но меня ожидает принц Леопольд фон Карторра, и, конечно же, вам тоже следует вернуться к своему господину.

Она постаралась, чтобы фраза прозвучала небрежно.

Однако результат оказался весьма впечатляющим: молодой человек улыбнулся. Воистину прекрасная улыбка, от которой все в комнате померкло. Сафи видела лишь то, как его темные глаза почти закрылись, а лоб разгладился. Подбородок слегка вздернулся, и на виду оказалась мускулистая шея.

– Я сам решаю, где мне быть, – тихо произнес парень. – И сейчас желаю быть здесь. – Затем, словно Сафи и так не была достаточно ошеломлена, нубревниец отвесил ей полупоклон и добавил: – Не окажете ли вы мне честь, станцевав со мной?

И в этот момент защитная стена, которую девушка возводила вокруг себя весь вечер, рухнула. Она забыла, что должна вести себя как донья. Да что там, она окончательно утратила невозмутимость, и даже нубревнийский язык показался ей слишком сложным.

Похоже, этот человек издевается над ней – совсем как донны и доньи в детстве, совсем как дядя Эрон.