Часовой: Курсант - Дейлор Смит

— Зачем? Оглянись вокруг! Что ты видишь? Мы живём в одном из самых гиблых мест на много верст вокруг! Мы приноровились к такой жизни, приспособились. Стараемся ни во что не встревать. Но, случается, и к нам забредают неосторожные олухи вроде тебя. А нам, знаешь ли, иногда тоже хочется разнообразия! Рыба и трава быстро приедаются, уж поверь!

Он поднял протез, уперся в мое плечо и с силой нажал. Что ж, дури ему было не занимать. Со скрежетом я грохнулся на спину. Костыль отбросил свою железку и опустился рядом со мной на колени, нагнулся. Я ощутил на лице его зловонное дыхание и меня чуть не вырвало. Он же отечески провёл пятерней по моим мокрым коротким волосам и вздохнул:

— Я знаю, что где-то у тебя есть особая кнопочка, Часовой… Позволишь, ваше сиятельство?

Он опустил руку на мой чернённый панцирь и быстро нашарил нужное углубление. И с торжествующей ухмылкой нажал. Раздалось жужжание, латные сегменты стали отщёлкиваться друг от дружки и доспехи тотчас раскрылись, подобно цветочным лепесткам. Жители деревушки повторно разразились довольным рёвом. Весело переговариваясь, они подошли ко мне, столпившись за спиной старосты. Я лежал абсолютно беспомощный и беззащитный. На меня смотрели грубые грязные лица. Звери на двух ногах. К мужчинам присоединилось несколько женщин. Таких же кудлатых и неряшливых. Они с вожделением таращились на меня, едва ли не облизываясь.

— Доставайте его, — махнул рукой Костыль, поднимаясь с колен. — Разденьте, одежда ему больше не понадобится. Пойдет на вечернюю трапезу. Давненько у нас не было свежей мясной похлёбки!

Меня хотят сожрать⁈ Я ушам своим не верил. Застонав сквозь до боли стиснутые зубы, я попытался встать, пошевелиться, хоть пальцем дернуть, но тщетно! Голова больше не кружилась, боль в животе утихла. Но и способность двигаться я так и не вернул. Я злобно сверкнул глазами. Это заметил один из жителей и презрительно фыркнул:

— Славное мясцо! Костыль, он еще совсем молоденький! Что делает такой юный родовитый щенок в скорлупке Часового?

Тем временем меня под задумчивым взглядом Костыля пара дюжих мужиков вытащила из раковины доспехов и сорвала грязное, насквозь пропитанное потом и болотной водой нательное белье. Солнце уже поднялось высоко, небо было ясное, должно быть было тепло, но я весь покрылся мурашками. Не церемонясь, меня швырнули наземь, лицом вниз. Я зарылся носом в податливую жирную землю и бессильно застонал.

— Костыль, смотри, что у него на спине! Колдовские знаки!

В голосе говорившего зазвучал такой страх, что я сам струхнул не на шутку! Да какого черта еще? Что там у меня — крылья проклевываются⁈ Что за знаки⁈ Окружившие меня оборванцы испуганно отшатнулись в стороны, бормоча ругательства.

— Идиоты! — презрительно осклабился староста. — Это метка его Рода…

— Так он и впрямь дворянин! — завопил Збышко, осеняя себя охранными знамениями. — Я не буду его жрать! Проклятье падёт на того, кто сожрет сердце родовитого барчука!

Костыль раздражённо хлопнул в ладоши, прерывая поднявшийся гул.

— Смотрите внимательно! Поверх знака его Рода стоит клеймо! Этот мальчишка заклеймен. Он лишён возможности использовать свой наследный дар! И ни о каком посмертном проклятии речи не может идти. Интересно, кому же ты так по нраву не пришелся, что тебя наградили подобной меткой, парень? Ваша обычная внутриклановая грызня?

Я, повернув голову на бок, молчал, переваривая услышанное. Вот почему я не удосужился как следует рассмотреть свое новое тело в зеркале? Да кто же знал, что у меня на спине, оказывается, набиты какие-то партаки! И о каких таких способностях толкует этот чумазый урод? В голове снова всплыл разговор с Германом. Что-то насчет того, что потомки предавшего Императора герцога Бестужева лишались возможности использовать свои силы… Так это получается, что каждый из высших аристократов обладал какой-то особой, свойственной его Роду, магией? Что ж, даже если и так, толку мне от этих знаний?..

Вокруг застыла наряженная тишина. Видя, что в умах его соплеменников поселилась неуверенность, Костыль преувеличенно веселым голосом сообщил:

— Что ж, смотрю, что этот щенок и впрямь станет нам поперёк горла. Ладно, отдадим его этой ночью Болотному Царю. И то верно, давненько мы не приносили ему жертвы!..

Слова старосты встретили с явным облегчением. Я же совсем не разделял их воодушевления. Отчего-то мне показалось, что встреча с этим Болотным царьком ничем хорошим для меня не закончится!

Глава 12

Меня, раздетого, в одних подштанниках, безвольного и беспомощного, отволокли в один из крытых камышом сараев и без церемоний швырнули на утоптанный земляной пол. Связали ноги и руки ремнями из сыромятной кожи и захлопнули расхлябанную дверь. Я слышал, как снаружи кто-то посоветовал подпереть ее на всякий случай бревном.

Добрый и участливый староста деревни, Костыль, напутствовал меня последними утешающими словами:

— Ничего личного, мальчик. Не мы такие, жизнь такая. Вам нас не понять. И знаешь, я тебе так скажу — в чем-то тебе можно позавидовать. Ты свои мытарства в этой сраной жизни, можно сказать, завершил. Конечно, мне было бы намного приятнее попробовать, каково на вкус твое молодое тело, но сам видишь… Народ опасается харчить родового дворянина. Пойдешь, значит, в жертвы… Сегодня же ночью познакомишься с Болотным Царем. Можа, и пожалеешь, что не сдох несколько дней назад. Не знаю.

Я лежал на боку, видя через щели рассохшейся двери, как снаружи все сильнее разгорался солнечный день. Живот сводило от голода, хорошо хоть жажду успел утолить! Пусть и с последствиями. Я обессилено смежил веки. Валяться на боку со связанными за спиной руками было не очень удобно, пусть я и не ощущал своего тела. Просто так изрядно шею выворачивало, а принять более удобную позу, по понятным причинам, не мог. Что ж, встрял так встрял… И не проснуться от этого кошмара и не сбежать никуда.

Как много всего я пережил за последние пару дней! Некоторые и за всю жизнь столько эмоций не испытывают! А теперь вот лежу, как бычок на заклание, жду своей незавидной участи. Из головы не уходил деревянный помост рядом с колодцем. Не там ли обычно в этой деревне отдают жертвы своему божку? Я представил себя, обложенного сухими вязанками хвороста, Костыля, с ехидной улыбочкой подносящего зажжённый факел, толпу радостно вопящего народа, почуял запах дыма и паленой кожи. Своей кожи. Меня передёрнуло, а зубы против воли снова заскрежетали. Даже сражаясь против монстров на недавном треклятом экзамене, мне не было так погано. Там