Мир Льда и Пламени - Джордж Мартин

Пожалуй, мы можем отбросить утверждения Грибка про королеву Алисенту — якобы та сама приблизила кончину супруга, бросив «щепотку яда» в его вино. Но нет никаких сомнений в том, что первая кровь, пролитая в Танце, принадлежала престарелому мастеру над монетой, лорду Бисбери, поскольку тот настаивал на коронации Рейниры как истинной наследницы Визериса. Разнятся лишь подробности о том, как было покончено с этим недовольным. Одни уверяют, что мастер над монетой, будучи брошенным в темницы Красного замка, застудился и умер; другие заявляют, будто Кристон Коль (лорд-командующий Королевской гвардии, которого вскоре назовут Делателем королей) перерезал Бисбери горло прямо за столом на совете. Грибок же, не согласный с этими мнениями, полагает, что Коль выбросил того из окна — но следует помнить о самом Грибке, в то время находящемся вместе с Рейнирой на Драконьем Камне. И смерть Бисбери оказалась далеко не последней в те первые дни Танца, а самыми прискорбными деяниями стали убийства юных принцев: Люцериса Велариона, сына Рейниры, и Джейхейриса, сына и наследника Эйгона.

Гибель Люка Велариона свершилась на глазах множества людей в Штормовом Пределе, и свидетельства о ней по большей части меж собой сходны. Отправленный своей матерью в Штормовой Предел, чтобы заручиться поддержкой лорда Борроса, Люцерис по прибытии обнаружил в замке принца Эймонда Таргариена, оказавшегося там раньше. Эймонд был старше, сильнее, безжалостнее — и страстно ненавидел юношу, поскольку именно Люцерис оставил его без глаза девять лет назад. Лорд Боррос не дал Эймонду утолить жажду мщения в своих залах, но отметил, что не его забота все то, что произойдет за пределами замка. Тогда принц Эймонд, оседлав Вхагар, погнался за Люцерисом, спасавшимся бегством на своем юном драконе Арраксе. И Люк, и его дракон — которому препятствовала гроза, бушевавшая за стенами Штормового Предела — погибли, рухнув в море на расстоянии взгляда от замка.

049. Гибель принца Люцериса и его дракона Арракса (худ. Чейз Стоун).

Рейниру, в чем согласны все источники, известие о случившемся попросту раздавило, чего не скажешь о Деймоне Таргариене, отчиме молодого всадника. В письме, отосланном принцем на Драконий Камень после получения вестей о кончине Люка, были слова: «Око за око, сын за сына. Люцерис будет отомщен». Он оставался Принцем Королевской Гавани и по-прежнему имел достаточно друзей в притонах и борделях города, а первейшей среди таковых была его прежняя любовница, Мисария Бледная Пиявка. Эта особа поспособствовала мести Деймона, наняв головореза и крысолова, оставшихся в истории как Кровь и Сыр. Крысолову, благодаря его ремеслу, были ведомы все тайны туннелей Мейгора, и по ним Кровь и Сыр проскользнули в Красный замок. Там они захватили королеву Хелейну с детьми… после чего предложили супруге Эйгона II страшный выбор: кому из ее сыновей умереть? Она и рыдала, и молила, и предлагала собственную жизнь, но тщетно, и под конец назвала имя Мейлора — младшего, слишком крохотного, чтобы понимать происходящее. Но Кровь и Сыр вместо этого под крики ужаса матери умертвили принца Джейхейриса, после чего сбежали, забрав с собой его голову — верные своему обещанию сгубить лишь одного сына Эйгона.

Увы, в той долгой и жестокой войне совершались и другие убийства. Как ни достойна сожаления смерть Джейхейриса, гибель маленького принца Мейлора, не намного пережившего брата, была еще горше. Сиру Рикарду Торну из Королевской гвардии было поручено втайне перевезти дитя в Старомест, где мальчика надежно укрыли бы в Высокой башне. Однако в Горьком Мосту рыцаря остановила и затоптала толпа, и каждый человек в ней изо всех сил стремился заполучить Мейлора себе, из-за чего малыша разорвали на части. А когда лорд Хайтауэр в отмщение сровнял Горький Мост с землей и пришел свершить правосудие над леди Касвелл, та, испросив милосердия для своих детей, сама повесилась на стенах замка.

В распрю оказались вовлечены даже королевские гвардейцы. Кристон Коль отправил сира Аррика Каргилла на Драконий Камень с приказом проникнуть в цитадель под видом своего близнеца, сира Эррика. Там ему предстояло убить Рейниру (или ее детей; тут сведения разнятся). Но случаю было угодно, чтобы и Эррик, и Аррик встретились в одном из залов замка — по чистому совпадению. Певцы уверяют, будто они признались в братской любви друг к другу, прежде чем скрестить мечи, и добрый час бились с любовью и долгом в их сердцах, пока не умерли, рыдая в объятиях друг друга. Свидетельство Грибка, заявляющего, будто сам видел их поединок, гласит о куда более безжалостной истине: каждый назвал брата предателем, после чего в считанные мгновенья они нанесли друг другу смертельные раны.

В те же дни сир Кристон решил покарать «черных лордов» — тех знаменосцев Королевских земель, что сохранили преданность Рейнире. Росби, Стокворт и Сумеречный Дол пали перед ним, но в Грачином Приюте лорд Стонтон заранее получил известие о наступлении Коля. Не вступая в сражение, он заперся в замке и отправил на Драконий Камень ворона с просьбой о помощи.

Помощь прибыла в обличье принцессы Рейнис (пятидесяти пяти лет, но бесстрашной и исполненной решимости, какой была и в юности) и ее дракона Мелеис, Красной Королевы. Но и Коль явился с драконами — над полем боя реял сам Эйгон II на Солнечном Огне, а с ним его брат Эймонд Одноглазый на Вхагар, величайшем драконе той поры.

050. Принцесса Рейнис на Мелеис атакует короля Эйгона II и Солнечного Огня (худ. Хорди Гонсалес Эскамилья).

Принцесса Рейнис, как сообщают, отнюдь не дрогнула при виде противников. С ликующим кличем Почти Королева щелчком кнута послала Мелеис ввысь, прямо на врагов. Лишь Вхагар и Эймонд вышли из той битвы невредимыми: Солнечный Огонь был искалечен, а его милость уцелел чудом, сломав ребра, бедро и получив ожоги половины тела. Хуже всего пришлось левой руке, поскольку там огонь дракона вплавил доспех короля в его плоть. Тело Рейнис нашли несколькими днями позднее среди останков Красной Королевы — оно обгорело так, что стало неузнаваемым.

Весь следующий год своего царствования Эйгон провел на ложе болезни, исцеляясь от немыслимых увечий, война между тем продолжала бушевать. И пусть его милость обладал немалыми преимуществами в противостоянии со старшей сестрой, мощь драконов не была в их числе. В начале войны