Распутанный - Шеннон Мессенджер

— Хорошо, — сказал Альвар, снимая пальто и бросая его кучей на песок. — Будь по-твоему. Но я, по крайней мере, перехожу в тень. — Он, спотыкаясь, пересек пляж и устроился в тонкой тени одной из пальм.

Киф последовал за ним… не то чтобы тень имела большое значение.

— Короче говоря, — сказал Альвар, обмахиваясь опавшей пальмовой веткой, — поскольку я хотел бы убраться отсюда как можно быстрее, то так… человеческая медицина спасла меня.

— Человеческая медицина, — повторил Киф.

Он вспомнил несколько историй, которые Фостер рассказывала ему о своих посещениях человеческих больниц, и невольно поежился.

— Я так и думал, что это будет твоей реакцией, — пробормотал Альвар. — Эльфам нравится думать, что все, что мы делаем, лучше, умнее и безопаснее, чем у представителей других видов. Но чем дольше я общаюсь с людьми, тем больше ценю их образ мыслей.

— Итак, — сказал Киф, когда Альвар не продолжил, — ты прибыл в Запретные города, потому что хотел встретиться с их врачами?

— Нет, я прибыл в Запретные города, чтобы умереть. — Альвар обдумал это, прежде чем добавить: — После того, как Софи убедила тебя отпустить меня, я отправился в пляжный домик твоего отца, решив, что должен предупредить его о том, что ты узнал о нашей сделке. Я также надеялся, что он позволит мне остаться, так как этот прыжок практически уничтожил меня. Я был слишком слаб, чтобы стоять, и мое тело не переставало дрожать. Но он сказал, что и так помог мне больше, чем я заслуживал, и лучшее, что он может сделать, — это дать мне флакон с Подпиткой от Исчезновения и указать путь туда, куда я хотел бы отправиться в следующий раз. У меня было пять минут, чтобы выбрать место.

— Похоже на дорогого папочку, — пробормотал Киф, не понимая, почему его удивляет, что отец ни разу не потрудился упомянуть об этом.

— Да? Я знал, что не переживу этого прыжка, — тихо продолжил Альвар. — Уверен, твой отец тоже это знал. И пока я пытался выбрать, куда пойти, я понял, что не хочу умереть в Затерянных городах. Не то чтобы кто-то собирался сажать саженец вместо меня…

— Твои родители бы это сделали, — перебил Киф.

— Стали бы они это делать? Или они попытались бы, а затем отступили бы, если бы Совет запретил это, или если бы на них оказали давление, чтобы они защищали «семейное имя»?

Последние слова он выплюнул, и Киф был уверен, что Альвар сейчас разразится какой-нибудь тирадой о наследии Васкеров — и если ему придется еще раз услышать, как он притворяется, что знает, каково это — быть выходцем из ужасной, порочной семьи, его действительно стошнит.

— Думай, что хочешь, — сказал Альвар, вероятно, прочитав отвращение на лице Кифа. — Это не изменит того факта, что мой брат пытался убить меня… и почти преуспел в этом.

Киф не мог с этим поспорить.

Он также не мог утверждать, что Фитц не попытается сделать это снова.

Но Альвар сам навлек это на себя.

— Мы оба знаем, что ты не жертва, — сказал ему Киф. — Ты сделал свой выбор.

— Да, — сказал Альвар, наблюдая, как волна разбивается о берег. — И я поддерживаю большинство из них.

— Большинство, — повторил Киф.

Альвар пожал плечами.

— Никто не совершенен.

Киф не мог понять, шутка это или нет.

Он все пытался понять, что происходит с Альваром, но эмоции Альвара были подобны урагану. Кружась, меняясь и уносясь прочь, прежде чем он успел хотя бы начать переводить.

— В любом случае, — продолжил Альвар. — Я думал о том, чтобы отправиться на Нейтральную территорию и просто… исчезнуть. Но мне показалось, что должна быть какая-то запись о моем уходе, даже если это будет всего лишь нераскрытое досье на человека, найденного на улице, безымянное тело. Хоть какое-то доказательство того, что я существовал.

— Итак, ты жалел себя, — заметил Киф.

— Попробуй побыть в нескольких шагах от смерти и посмотрим, не сделаешь ли ты в точности то же самое.

Он ждал, что Киф начнет спорить, но у Кифа определенно была какая-то внутренняя вечеринка жалости в Лоамноре… даже если он и пытался притвориться, что ему не страшно.

— Вот именно, — сказал Альвар, с досадой догадываясь, о чем он думает. — Итак, я попросил твоего папу выбрать случайную грань на его синем следопыте, и он согласился. Мне было все равно, куда идти, лишь бы это был Запретный город. Потом я шагнул в свет, думая, что это мой конец, и после этого я почти ничего не помню. Только несколько разрозненных фрагментов. — Он закрыл глаза. — Я вижу лысого старика, склонившегося надо мной, и он говорит что-то, чего я не могу понять. И светлая комната с очень неудобной кроватью. И мои руки, — он поднял их и провел ладонями по коже, — я помню, как увидел все эти иглы, трубки и какие-то пищащие штуки, прикрепленные к ним. И я помню, как подумал, что, возможно, совершил большую ошибку, доверив свою жизнь людям. Может быть, меня собирались колоть и сканировать много-много дней подряд. Но потом… боль начала утихать. В голове прояснилось. Ко мне вернулись силы. Люди, приходившие проведать меня, начали улыбаться и делать пометки. Я не понимал их языка, но мог сказать, что больше не умираю. Через несколько дней я выписался из больницы и с тех пор живу сам по себе. В основном я прячусь в библиотеке, пытаясь выучить язык. У них на планшетах есть приложение с этими удобными маленькими обучающими программами. И это все… моя большая история выживания. Доволен?

— Э-э, не совсем.

— Шокирующе.

— Да ладно тебе, ты опустил все детали, например, что делали врачи.

— Я не знаю, что они делали, — перебил Альвар. — Я же сказал тебе, что не понимаю их языка.

— Тогда как ты раздобыл одежду, деньги, еду и…

— Это было нелегко, — признался Альвар, ковыряя ногой песок. — Я кое-что знал о Запретных городах из тех поездок, которые совершал для отца. Поэтому я понял, что мне нужно улизнуть из больницы при первой же возможности. У меня также было с собой кольцо, которое я смог продать. Остальное было просто методом проб и ошибок, плюс случайная доброта незнакомцев. Такова особенность людей — большинство из них довольно щедры и готовы помочь. Особенно для парня, восстанавливающегося после травмы, — он указал на свои шрамы, — который не говорит на их языке и потерял память.

— Ты потерял память, —