Тёмные Агнцы - Мира Кьярр
— Другие специалисты обвиняли тебя в этом?
— Да. Все они. Но я много читала про этот синдром, и у меня его точно нет!
— Хорошо, — мягко улыбнулась Марта, хоть девушка по-прежнему на неё не смотрела. — Я обещаю тебе, что ни в чём тебя обвинять не собираюсь. Это будет просто некомпетентно с моей стороны, а для меня мои пациенты значат всё.
Розалин напротив занервничала от этих слов. Она медленно вырвала свою ладонь из рук психиатра, слегка отодвинулась в кресле, носок ноги будто сам по себе стал отбивать слабую дробь по полу. Заметив эти проявления, Марта осторожно встала и, пройдя к своему креслу напротив, заняла место, как в самом начале их встречи.
— Не хочу давить на тебя, поэтому побуду здесь, чтобы тебе было комфортнее, — с неизменно мягкой улыбкой произнесла она.
— Простите… — шепнула Розалин.
— О, тебе не стоит извиняться, правда. Я всё понимаю, и для меня твои чувства и желания важны.
Розалин судорожно выдохнула и немного расслабилась.
— При Стокгольмском синдроме жертвы проникаются симпатией к своим агрессорам, — тихо начала она снова. — Они их оправдывают, часто отождествляют себя с ними, даже влюбляются в них. Я знаю, что это нормальная реакция психики на сильно травмирующее происшествие, но у меня этого нет. Я ненавижу Фредерика и не могу оправдать его действия по отношению ко мне, и что тогда, что сейчас рада, что смогла сбежать… Точнее, мне помогла его сестра сбежать, но я тогда не сопротивлялась, а была ей благодарная за помощь. И я по-прежнему его боюсь, так же как других мужчин.
— Я тебя поняла, — утвердила Марта, спустя мгновение молчания, чтобы удостовериться, что девушка больше ничего не скажет. — Обещаю, что от меня ты не услышит ничего, что тебе будет неприятно. Мне важно, чтобы ты научилась доверять мне, только в этом случае я смогу и понять тебя, и помочь.
Розалин впервые за всё время взглянула психиатру в глаза.
— Не хочешь рассказать, почему другие обвиняли тебя в синдроме, которого у тебя нет? — аккуратно подбирая слова, спросила Марта.
Розалин вновь опустила взгляд и, теребя в руках вымокший и рванный комочек платка, тихо ответила:
— Он не насиловал меня…
— Извини, я плохо расслышала…
— Он меня не насиловал, — громко повторила Розалин. — Фредерик не избивал меня, не угрожал, не делал больно, не брал силой… Он похитил меня и соблазнил…
Марта некоторое время переваривала услышанное, а потом осторожно спросила:
— Ты его хотела?
Розалин уронила лицо в ладони.
— Да… — глухо ответила она. — Тогда мне это нравилось. Его прикосновения были такими нежными, что я не могла отказаться от секса с ним.
— Я хочу тебя успокоить, — мягко начала Марта. — Это не тот синдром, в котором тебя обвиняли.
При этих словах Розалин замерла.
— Это была обычная защитная реакция твоей психики, — продолжила психиатр. — Сексуальное желание можно искусственно усилить стрессом. Ведь тот мужчина, что похитил тебя, он пугал тебя своим поведением?
Девушка кивнула и отняла от лица руки.
— Похищение и так само по себе сильно дезориентировало тебя, а похититель вдобавок скорее всего просто тонко воздействовал на твою психику, заставив испытать сильные противоречивые чувства, такие как страх и интерес к нему, отвращение и притяжение. Ты сильно ненавидела его в тот момент, а он прикасался к тебе без твоего согласия?
— Да… — шепнула Розалин. — На протяжении нескольких месяцев он просто целовал и обнимал меня.
— И этим он сорвал предохранитель в твоём мозгу, заставил испытать так называемый эффект американских горок — ужас и экстаз сплелись в сложный эмоциональный узел, который вызвал прилив адреналина. В тот момент твоя психика попыталась защитить тебя, поэтому окрашивала ужас переживаемого в возбуждение и наслаждение, чтобы ты не сломалась.
Розалин слушала внимательно, но не смотрела на психиатра, и, уперевшись руками в коленки, сидела неестественно прямо.
— Тебе не понравилось, то что ты услышала сейчас? — осторожно спросила Марта.
— Дело не в этом, — слишком быстро ответила девушка. — То есть в ваших словах есть смысл, я даже поверю, что так оно и было в тот момент. Но сейчас…
Она молчала так долго, что Марте пришлось самой прервать тишину.
— То, что сейчас тебя по-прежнему это беспокоит, совершенно нормально…
— Нет, не так, — прервала её Розалин. — Я по-прежнему его хочу, вот что меня пугает.
И хоть Марта никак этого не показала, ибо идеально контролировала себя и свои реакции, сказанное девушкой её насторожило.
— Я хотела бы лучше тебя понять, — ласково начала она, — поэтому, если сможешь, если захочешь, расскажи подробнее, что именно тебя пугает сейчас.
От испытываемого дикого стыда, Розалин вновь спрятала руки в лицо.
— Фредерик постоянно снится мне, — простонала она едва слышно так, что Марте пришлось напрячь слух. — Почти каждую ночь, а после этих снов я просыпаюсь от собственных стонов. Я всё ещё хочу его. Именно его, хоть он по-прежнему пугает меня до дрожи. Никого другого не могу возжелать. Все остальные мужчины меня пугают не меньше, но ни от кого я не испытываю такого сильного возбуждения, как при воспоминаниях о Фредерике. Он постоянно говорил, что я принадлежу только ему, и это словно отпечаталось на мне, моей жизни и желаниях, поэтому я ни с кем не могу ни встречаться, ни строить каких-то отношений, не могу избавиться от страха и дикого возбуждения при мыслях только о нём! Я постоянно мастурбирую вспоминая его образ и то, как он ласкал меня! Моя сексуальность растоптана, ведь так?! — вскричала Розалин и, вскинув голову, посмотрела на психиатра обезумевшими глазами. — Моё влагалище сломано, раз течёт только при мыслях о нём?! Я больная?! Извращена настолько, что хочу маньяка?! У меня какая-то сексуальная дисфункция?!
Марта едва сдержалась, чтобы не подорваться к ней и не заключить в объятия, настолько эмоции ужаса и отчаяния Розалин передались ей, что, казалось, обожгли душу. В груди больно защемило, сердце так сильно заколотилось, что резко перехватило дыхание, а тело объял холод. Поэтому мгновение Марта молчала, пытаясь совладать с собой и собрать мысли в кучу, ведь в её работе эмоциям не было места.
— Ты не больная и не сломанная, Розалин, — глубоко вздохнув, спокойным ласковым голосом произнесла психиатр. — Сейчас
