Родословная. Том 6 - Андрей Сергеевич Ткачев
Он ловко использовал этот манёвр, чтобы застать меня врасплох. К счастью, мне хватило скорости реакции и опыта, чтобы вовремя заметить подвох. Тени, конечно, были опасны, но не в той мере, в какой рассчитывал сам рыцарь. Удержать меня — не самая простая задача.
И всё же я позволил одной из лент схватить меня за руку — чтобы испытать её на прочность. Рыцарь, заметив это, мгновенно рванулся вперёд, решив, что моя мобильность снижена и можно нанести сокрушающий удар. Он не сомневался, что сможет завершить бой в этом рывке.
Вот только я дёрнул рукой, напрягшись, и тень лопнула, как пересохший кожаный ремень. Да, неплохой приём… но недостаточный, чтобы остановить меня.
Тем не менее, я теперь знал, что его тени могут нападать из любого угла — с земли, со стен, с крыш — и не стоит застаиваться в одном месте. А пока я осознавал это, рыцарь уже оказался в опасной близости, и мне пришлось встретить его удар меча древком копья.
Сила удара была такова, что меня отбросило по земле, оставив борозду в пыльной мостовой. Каменные плиты раскололись, осыпались обломки. Сам рыцарь зарычал, глухо, с яростью, так что звук отразился от ближайших стен. Разобрать его слова не получалось — шлем и забрало искажали речь, но в каждом рыке чувствовалась злоба и решимость.
Я не стал медлить. Вскочил и пошёл в ответное наступление.
Теперь тени перестали быть неожиданностью, но не исчезли. Они метались за мной, выстреливали из щелей, из-под карнизов, даже из-под собственных ног. Каждая из них стремилась ухватить хоть за что-нибудь: за край одежды, за оружие, за конечности.
Я продолжал использовать телекинез, чтобы усиливать манёвренность и отбивать их. Он давал мне дополнительную опору в воздухе, помогал ускоряться и менять траекторию. Но даже при этом я не всегда успевал избежать теневых лент — некоторые обвивались вокруг копья, мешая мне наносить удары, замедляя меня.
И всё же у меня имелось преимущество — мои телекинетические импульсы были невидимы. Их невозможно предсказать. В отличие от его теней, мои атаки не были визуальными, и заранее предсказать их очень сложно.
Так бы наш бой и продолжался — яростный, стремительный, разрушительный, если бы я внезапно не разорвал дистанцию и не метнул копьё прямо в грудь врагу.
Он взмахнул рукой — и из ближайших теней в копьё устремились новые путы, чтобы остановить его. Скорость, которую я придал оружию, была чудовищной — оно должно было достичь цели за миг. Но рыцарь всё же успел. Копьё застыло в воздухе, в паре сантиметров от его забрала, дрожа от напряжения невидимой силы.
Это потребовало от него невероятного усилия — видно было, как напряглась его фигура, как чуть прогнулись ноги в коленях. По мне — странный выбор: с его реакцией он мог бы просто увернуться. Но с другой стороны, это было моё копьё. Я мог управлять им на расстоянии. Даже если бы он отскочил, я изменил бы траекторию и всё равно достал его — пусть не насмерть, но нанёс бы увечье. Тут главное — лишить ожившего мертвеца конечности и его боевые возможности значительно упадут. А восстановиться я бы ему не дал.
Так что, может, он и принял верное решение… но оно оказалось слишком затратным.
Он вложил в защиту от моего копья столько сил, что на несколько мгновений ослабил контроль за полем боя. И этого было достаточно.
Я оказался за его спиной прежде, чем рыцарь понял, что произошло, — один стремительный рывок и вот я на нужной позиции. Мой кулак, облачённый в боевую перчатку, которая была создана моей кровью, врезался в сочленение доспехов между лопатками — в том месте, где броня была повреждена. Старый удар, нанесённый ему когда-то давно, оставил тонкую прореху, едва заметную, но вполне достаточную.
Я ударил точно в цель.
Броня в месте удара начала трескаться, расползаясь тонкими линиями по металлу. Но провести полноценный удар мне не удалось — рыцарь, даже получив сильный удар в спину, не собирался стоять на месте. Он резко дёрнулся, отмахиваясь мечом, и мне пришлось в спешке нырнуть вниз, уйти из-под удара и тут же перекатиться в сторону, сохранив темп и стремясь тут же перейти в новое наступление.
Я не мог позволить ему взять паузу. Его доспехи оказались на удивление прочными — даже мои прямые удары не всегда давали заметный эффект. Поэтому я усилил давление, перестроив перчатки на ходу. Металл на их поверхности сменился, преобразовавшись в тяжёлые боевые наручи, усыпанные короткими шипами. При каждом ударе они гнули броню и расширяли уже имеющиеся на ней трещины.
Может, его доспехи и были зачарованы, выкованы из особого материала или закалены древней магией, но меня это не волновало. Я знал свою цель — добраться до его ядра. Пусть он и оживший мертвец, но как и все прочие, он питался от магического кристалла, что где-то внутри заменял ему сердце. Достаточно было лишь добраться до него — и бой был бы окончен.
Однако тени не собирались отступать. Они продолжали преследовать меня, извиваясь и хлестая из тёмных углов. Мне приходилось двигаться с удвоенной скоростью, избегать захватов, уклоняться от внезапных рывков щупалец, и при этом — всё ещё вести бой. Сам рыцарь действовал на пределе: он размахивал мечом с яростью, мешая мне приблизиться, и лишь в редкие мгновения я успевал пробиться ближе. Этого было недостаточно.
Но он упустил один момент.
Его тени всё ещё удерживали моё копьё. Оно оставалось висеть в воздухе, словно забытый предмет, ничем не выделяясь — обычное, покинутое оружие, которому больше не стоит уделять внимание. И я решил воспользоваться этим.
Мои атаки пошли одной волной за другой — я стал бить с такой силой и напором, чтобы загнать рыцаря в нужное положение, заставить его развернуться спиной к тому самому копью. Я сражался вблизи, прямо перед ним, лишая возможности оглядываться. Постепенно, шаг за шагом, он отступал.
В какой-то момент мой противник, видимо, почувствовал опасность и усилил давление тенями. Те уже не хватали меня, а формировали плотные эластичные щиты, в которых мои удары буквально тонули, как в вязкой жидкости. Это замедляло меня, мешало атаковать с прежней скоростью. Но всё равно — не выдерживали. Достаточно было трёх-четырёх сильных ударов подряд, чтобы тени лопались и отступали.
Рыцарь
