Танец Ведьмы - Blackmourne
— Так точно! — резво козырнул парень.
— Да расслабься ты. Чего такой напряжённый? Лесные твари — это всё же беда куда меньшего калибра, чем вторжение свежевателей. Так что считай, что приехал на отдых в деревню, к любимому дедушке! — Хардебальд ловко соскочил с груды дров и поморщился — при приземлении сустав левой ноги у него неприятно хрустнул.
Айр кивнул и, взяв порубленные брёвна в охапку, направился к бане. Хранитель Севера направился следом, тепло глядя в спину юному великану.
Всё-таки, несмотря на железную волю, годы давали о себе знать. Старый рыцарь прекрасно понимал, что его время ушло. С каждым новым днём становилось всё тяжелее вставать по утрам, кости неприятно скрипели, застарелые раны ныли, а тяжёлый латный доспех, с которым за годы он сжился как со второй кожей и носил как пушинку, впервые начал давить на спину во время походов. И пусть вся его жизнь была звонкой, как бронзовые фанфары, гремящей легендой — сам Хардебальд прекрасно знал, что на самом деле за ней стоит пустота. В отличие от Байрна Грейсера — он никогда не был настоящим героем, а скорее осторожным и последовательным прагматиком, который избегал боёв, в которых нельзя победить. Именно поэтому смог дожить до столь преклонных годов.
Но настоящий герой, на которого он мог всегда опереться, уже покинул этот мир. Айр Лотаринг — очень напоминал старику этого парня, каким тот был очень давно, еще до начала проклятого похода на Север, три десятка лет назад. Такой же сильный, искренний и весёлый, с горящим от творящихся несправедливостей взглядом, и могучими кулаками способными защитить правду. Он шёл через эту жизнь словно таран, принимая все опасности и невзгоды на голую грудь. За что и поплатился, сразившись с силой, что сначала сломала его, а затем и всю его жизнь.
Последние годы перед смертью Байрна Грейсера они почти не общались — слишком раздражительным и параноидально подозрительным тот стал. Его железную волю долго подтачивал злой недуг, лишая сна, коверкая мысли и медленно, но неотвратимо ломая сознание. Ларийские маги лишь разводили руками, а вино, к которому он излишне пристрастился, лишь усугубляло проблему. Видя все это, Хардебальд поступил словно трус и отстранился, не в силах помочь и не желая наблюдать за падением своего лучшего и самого талантливого ученика и близкого друга.
Это было настоящим проклятием. Ценой, которую Байрну пришлось заплатить за обладание той женщиной. Слишком красивой для этого мира и слишком сломанной для того, чтобы жить. Её невозможно было спасти, но Грейсеру всегда было плевать на шансы — и он это сделал, отсрочив предрешённый конец на долгие десять лет. Всего десять лет счастья взамен на собственную душу и будущее. Стоило ли оно того? Байрн верил, что да, ведь он оставил наследие, что должно было его превзойти.
Пока Хардебальд задумчиво смотрел, как пылают в печи дрова, Айр успел принести две бочки, где в холодной воде студились несколько кувшинов с вином. Рухнув неподалёку на лавку, Лотаринг сначала протянул один старому наставнику, а затем уже сорвал восковую печать со своего и, вытащив пробку, с наслаждением напился.
— До меня доходили слухи, что Ланнард в столице угодил в переплёт, — гулко пробасил Хардебальд.
— Он зарубил графа Найруса и барона Гофарда, а затем сбежал из столицы. У меня приказ от Его Величества при встрече арестовать Грейсера на месте и доставить в столицу, — отрапортовал молодой рыцарь.
— И что будешь делать? Он ведь сюда пойдёт, больше некуда. А я ему не откажу в защите.
— Я присягу давал. Так что при встрече, конечно, постараюсь схватить, — безжалостно ответил парень, а затем хмуро добавил: — Если, конечно, узнаю. Так что вы уж постарайтесь мне и бойцам из гвардии этого преступника не показывать. Ещё следствие выяснило, что полудурок попёрся через Дикую Чащу, где задержался.
Их взгляды встретились. Хардебальд несколько раз удивлённо моргнул, затем его зрачки расширились и застыли, Хранитель Севера бросил взгляд из узкого окошка баньки. Она была выстроена за внутренней стеной, на возвышении, неподалёку от цитадели, а потому вид на сверкающие аметистовые молнии оттуда открывался великолепный.
— Ага, я тоже думаю, что Грейсер там пошёл вразнос, отчего бедные зверюшки и бросились прочь из леса, — сухо прокомментировал Айр.
Вскинув кувшин, Хардебальд механически оторвал восковую печать вместе с горлышком, вино плеснуло на покрытую густой белой шерстью могучую грудь, но, совершенно этого не заметив, Хранитель Севера в пару могучих глотков выпил оставшееся содержимое, а затем выплюнул в горящее пламя попавший на зуб осколок. Раздумывал он долго, в полном молчании, пока, наконец, не прогрохотал серией приказов:
— Завтра возьмёшь десяток гвардейцев, а ещё разведчиков — Соля и Зыку. Дальше них на севере был только я. Пойдёте к Сломанному каньону,
