Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок

Внутри анклава, среди ровных рядов высоток, взревела сирена, приближение зараженных благодаря камерам видеонаблюдения и снайперам с ПНВ заметили заранее. Внезапного нападения не получилось бы ни при каких обстоятельствах, да и не хотел Вадим действовать тихо.

Загоревшиеся прожектора выхватили из тьмы лица людей в касках, силуэты бронемашин. По приказу дежурного на участок прорыва отправилась мобильная группа — тройка БТР-82А, пара Тигров'' и то, что пугало больше всего — старая ЗСУ ''Тунгуска'', где-то добытая и приспособленная для обороны анклава.

Первый залп был оглушительным. Сдвоенные 30-мм автоматы ''Тунгуски'' врубились в орду, разрывая зараженных в клочья. Конг рванулся вперед, пытаясь добраться до бронетехники, но ослепительный веер трассеров врезался его в грудь и голову. Панцирь держал секунды и лопнул, череп раскрошился в алую кашу. Гигант рухнул на землю, еще дернулся и замер...

Вадим почувствовал смерть Конга сразу, словно оборвалась толстая нить. Боль прошла через него, короткая и хлесткая, как удар током. Он замешкался, быстрая потеря столь ценной единицы не входила в план.

Орда продолжала давить, волна за волной.

Пока бойцы и бронемашины добивали прорыв, на другом конце периметра в темноте скользнуло иное движение. Там шла стая Насти и десяток прыгунов во главе с шестиметровым Дружком. Их силуэты мелькали над забором, перепрыгивая через проволоку. В считанные секунды они оказались у бронегруппы с тыла.

Дружок обрушился на БТР, словно игрушку. Его лапы сомкнулись на корпусе, и бронированная машина перевернулась, как жестяная банка. Прыгуны вгрызались в бойцов, рвали на части расчет пулемета.

Дружок взвился на ''Тунгусску'' и оторвал башню с пушками, выдернув ее словно крышку с банки тушенки, затем настала очередь экипажа...

Кудровский анклав захлебнулся в крови. После уничтожения мобильной группы судьба людей была предрешена.

Зараженные толпы растекались по жилым кварталам. Крик и стрельба слились в единую какофонию. Кто-то из бойцов ополчения в отчаянии бил из пулемета прямо из окон по мельтешащим внизу теням, но это их не останавливало, напротив, развитые благодаря нечеловеческой ловкости и проворству забирались по стенам и врывались в квартиры верхних этажей.

Некоторые мирные жители спешно баррикадировались в квартирах, но некоторые вопреки здравому смыслу выскакивали на улицы, многие еще в халатах и тапочках, кто-то с детьми на руках. Они бежали, не разбирая дороги, надеясь укрыться где-то еще, но там их настигали зараженные. Мужчины с топорами и охотничьими ружьями пытались сопротивляться, но падали под зубами и когтями.

На центральной улице, там, где до пандемии работал рынок, завязался бой. Десяток бывших омоновцев поливал из автоматов наступающую орду, их поддерживал ''Тигр'' с пулеметно-гранатометной спаркой на крыше. Несколько минут им удавалось держать позиции, складывая кучи трупов зомби у баррикады. Но затем из-за домов вышел Дружок. Его рев был похож на ревущий поезд, и бойцы на мгновение впали в прострацию. Просто не знали, бежать или попытаться прикончить разъяренную громадину.

''Тигр'' перевернулся, словно игрушечный. Один из омоновцев попытался пальнуть из РПГ, но прыгун влетел в него и снес с крыши киоска вместе с оружием.

Вадим чувствовал все это, как дирижер в центре симфонии. Он видел глазами зараженных каждую улицу, каждый двор. Он чувствовал, где прячется человек, и туда тут же шли его стаи. Он подталкивал их, направлял, не давая врагу времени на перегруппировку.

Сопротивление еще держалось в нескольких кварталах. Люди отступали к многоэтажкам, панельные башни стали их последней надеждой. Двери закладывали мебелью, лестничные пролеты преграждали холодильниками, кто-то варил кипяток в кастрюлях, чтобы лить сверху. Но Вадим знал: это лишь отсрочка. Его орда уже окружала дома, подбираясь снизу и сверху.

Кудрово погибало.

Развитые Насти словно сорвались с цепи, они действовали не просто как твари, а как отряды спецназа, врываясь в окна с оборудованными огневыми точками и безжалостно расправляясь с ополченцами.

Люди держались. На верхних этажах многоэтажек все еще гремели выстрелы, кто-то бил из охотничьих карабинов, из окон летели самодельные коктейли Молотова. Орда несла потери, целые десятки падали под огнем автоматов, охотничьих ружей, снайперских винтовок и пулеметов. Но это не имело значения, за каждым убитым вставали двое новых, инфицированные не боялись идти на смерть. Для роя потеря отдельных особей не играла решающего значения.

В одном из дворов зажатые бойцы СОБРа попытались организовать круговую оборону. Они укрылись в автобусах, перегородив дорогу, и вели плотный огонь по всем направлениям. Несколько минут это работало, зараженные падали, вздымая облака пыли. Но затем туда пришел Дружок. Огромный мутант, прикрываемый от огня менее ценными прыгунами, налетел и смял импровизированный кордон. Люди кричали в рацию, требуя подкрепления, но никто уже не мог прийти.

Менее чем за час анклав был фактически разделен на изолированные очаги сопротивления. В каждом из домов сидели десятки, если не сотни людей — женщины, дети, остатки ополчения. Они слышали, как внизу орда скребет двери, ломает замки, как по подъезду пробираются зараженные. Крики с нижних этажей становились все ближе. Вадим будто чувствовал дрожь их страха, будто пробовал ее на вкус, продолжая нашептывать орде, куда давить, где слабое место, где засада. Он больше не сомневался в себе и своих возможностях.

Вскоре он направился к основной цели — к штабу, где сидел Палыч. Там собрались последние организованные силы — несколько десятков бывших омоновцев и добровольцев, женщины и дети, которых они успели эвакуировать.

Внутри царила напряженная тишина, нарушаемая лишь хрипами рации и плачем детей. Мужчины проверяли оружие, кто-то накладывал жгут на раненого, кто-то тщетно пытался просить помощи в эфире. Они знали, что долго не продержатся. И тогда в ход пошла стая Насти.

Развитые не лезли напролом. Они действовали, как разумные хищники. Несколько групп полезли вверх по стенам, цепляясь когтями за шероховатый бетон, другие тихо зашли со двора, обходя основную линию огня.

Ополченцы ожидали штурма через главный вход, и первые минуты им казалось, что противник запоздал. Но затем на пятом этаже раздался звон бьющегося стекла, внутрь вломились сразу трое развитых. Один из них вскинул руку: из предплечья сорвался костяной шип и вонзился в грудь автоматчику. Тот успел выстрелить в потолок и рухнул, захлебываясь кровью, парализованный ядом.

Паника охватила коридор. Бойцы открыли беспорядочный огонь, но развитые двигались быстро, укрываясь за перегородками и перебегая рывками. Настя лично вела их, ее движения были почти человеческими, только быстрее, резче, с жуткой уверенностью. Она метнула два шипа подряд, и оба нашли цели — один в шею омоновцу, другой в бедро женщине, пытавшейся закрыть собой ребенка. Вадиму пришлось разрешить субальфе рисковать,