Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Ульяна Муратова

Ласковая, приветливая, нежная — с ней Эрер впервые почувствовал себя любимым и значимым. Он готов был бросить к ногам Джен весь мир, дарил подарки на все заработанные и сэкономленные деньги и уделял каждую свободную минуту.

Эрера мало волновало, что Джен — осиротевшая младшая дочь из бедного рода. Заручившись согласием на помолвку, он привёз её знакомиться с родителями, и те одобрили невестку. А как можно было не одобрить? Сильный дар, хорошее воспитание, миловидная внешность, приятный голос, умение нравиться. С последним, кстати, возникли проблемы — она понравилась не только матери с отцом, но ещё и брату.

Эрер понимал, насколько ему повезло, и поэтому ни с помолвкой, ни со свадьбой не тянул.

Потом всё случилось само собой: случайная беременность, переезд Джен к его родителям, разлука. Они уже были женаты, и Эреру казалось, что их отношения зацементированы взаимной любовью и клятвами.

Он ошибался. Разумеется, ошибался.

Джен решила бросить учёбу, потому что из-за беременности та давалась слишком сложно, плюс она хотела целиком посвятить себя родительству. Эрер её поддержал, однако себе такой роскоши позволить не мог — остался в академии и приезжал в отчий дом так часто, как только получалось — раз в месяц на полнолунную неделю и в редкие выходные. Слишком велико расстояние от Пелля до столицы, чтобы мотаться по будням.

Каждый раз возвращаясь домой, Эрер чувствовал, что Джен отдаляется, и не знал, как с этим бороться. Его учили бить видимого и осязаемого врага, а в вопросе отношений с девушкой он оказался неопытен и даже беспомощен. Жена предъявляла обидные претензии, обвиняла в отсутствии понимания и внимания, хотя он делал всё, что мог — писал и отправлял ей письма ежедневно, а также старался преуспевать в учёбе, чтобы сдавать все экзамены и зачёты досрочно, а высвободившееся время проводить с ней.

Джен настаивала, что он тоже должен бросить учёбу и заняться прибыльным семейным делом, но Эрер считал такой подход трусливым. Ему достался мощный боевой дар, значит, он обязан служить у Разлома. Если все сильнейшие маги начнут отсиживаться в своих поместьях, то кто будет воевать с тварями? Полуденники?

Никаких объяснений и доводов Джен слышать не желала — обижалась, ревновала к другим целительницам, с которыми регулярно пересекались боевики, плакала и упрекала в том, что почти не видит его.

В отсутствие младшего брата, Гайяд принялся возить невестку в театр, за покупками и на прогулки и при этом охотно лил воду на мельницу её обиды — шептал в хорошенькое ушко, что если бы ему досталась такая чудесная жена, он бы не бросал её одну на целый месяц.

Эрер просил Гая не вмешиваться, а жене приводил аргументы. Они же познакомились в академии. Она же знала, что он собирается обучаться пилотированию. Она же понимала, что служба не позволит ему быть дома так часто, как хотелось бы…

Нет. Джен не желала ничего слушать и называла его доводы оправданиями. Жене было одиноко и грустно, а Эрер всё пропускал — и первые толчки сына, и его первую смешную икоту в животе, и первые тренировочные схватки. А что он пропустит дальше? Первую улыбку, первое слово, первый шаг?

Чувства Джен были понятны, но разве можно бросить учёбу? Это казалось странным, нелогичным и неправильным, особенно в конце второго курса из трёх. Да и отец сразу сказал, что у него уже есть сын, занимающийся делами производства, второй помощник не требуется. А Эрер не особо хотел вникать, ему было интереснее летать.

Он надеялся, что после родов Джен успокоится, да и окружающие говорили про гормоны и капризы беременных, советовали просто переждать сложный период. Он пытался. В какой-то момент даже сдался и готов был углублённо изучать не пилотирование, предполагавшее службу у Разлома, а дознание, позволившее бы ему вернуться обратно в родной город и работать рядом с женой и будущими детьми.

Только вышло всё немножечко не так, как он планировал.

Вернувшись в академию после очередной выходной недели, Эрер почти сразу получил вызов обратно домой. Уже тогда он знал: случилось нечто плохое — рожать Джен было ещё рановато, да и тон сообщения отца был слишком резким.

Оказалось, что дома его ждали обвинение в изнасиловании едва знакомой девушки — продавщицы из кондитерской, где он покупал пирожные и сладости для Джен. Поначалу это обвинение показалось настолько нелепыми, что он совершил ошибку — посмеялся над ним.

Эрер считал, что раз он ничего подобного не делал, то просто принесёт клятву, и недоразумение рассосётся само собой, только проблема оказалась куда серьёзнее и глубже, чем он мог предположить.

Пострадавшая девушка уже рассказала его родителям и жене о произошедшем и принесла клятву на жизни о том, что насилие совершил Эрер. И они поверили ей. Отец отрёкся, брат бросил несколько самых унизительных и обидных оскорблений, у Дженеры случилась истерика — от переживаний она едва не родила преждевременно, и родители запретил ему приближаться к жене, даже ордер выправили — связей у отца хватило.

Никто не захотел поверить клятвам, и Эрер оказался выброшенным из семьи.

Тогда он совершил вторую ошибку — настоял на расследовании, выдвинув обвинения против брата, так как ни у кого другого мотивов просто не было. Ему казалось, что дознаватели выяснят, как в реальности обстояли дела, и снимут с него лживые обвинения. Но всё сыграло против него — небольшой город, где фамилия Дье́веж была хорошо известна, поддержал харизматичного старшего брата и ополчился против младшего. Искали скорее доказательства его вины, чем невиновности, а изнасилованная девушка не выдержала огласки и покончила с собой. Это стало для Эрера настоящим шоком. Именно тогда он понял, что всё происходящее — не фарс, не дурной сон, а выворачивающаяся наизнанку жизнь.

Он пытался объяснить родным, что смерть девушки и принесённая клятва на жизни должны быть связаны, но никто его не слушал, а некоторые, напротив, обвинили в её гибели.

Эрер подозревал брата, но в момент изнасилования тот отсутствовал в городе, о чём свидетельствовали десятки людей, кроме того, он под эликсиром правды давал показания, из которых следовало, что об изнасиловании он ничего не знал и к девушке не прикасался. Клялся и божился, что не имеет отношения к делу, и хотя магией подтвердить свои слова не мог, но вроде бы не лгал.

Попытка обвинить брата ещё сильнее настроила семью против Эрера, и отец посчитал его не только насильником, но и лживым подлецом, научившимся фальсифицировать магические клятвы.

Весь городок смаковал подробности скандала, строя