Сердце отваги измеряется численностью. Книга 2 - allig_eri

Мухи облепили глаза, загнали жала в мягкие ткани за ушами, рвали тонкую кожу на веках. Лев забился в агонии, его рёв превратился в сдавленное бульканье — кровь пузырями выходила из его ноздрей и пасти. Новая попытка вырваться — и снова я пинками отправил тварь обратно. Он уже ослеп и оглох, бешено метаясь по кругу, будто загнанный в клетку боли и страха.

Насекомые лезли внутрь — через разорванные губы, в открытые рваные дыры на щеках, туда, где клыки уже залиты кровью. Они прогрызались в мышцы, рвали на части мягкие ткани, проникали в горло и трахею. Лев захрипел, его лапы дёргались, пытаясь добраться до горла, но рой уже был внутри.

— Наршгал милосердный… — прошептала Вета, сжав кулаки.

Через своих созданий я наблюдал за агонией зверя, посмевшего встать у меня на пути, посмевшего убить моего друга. Я слился с роем, я был его волей, я ощущал всё, что и они, — даже вкус крови и мяса. И мне это нравилось.

Ещё!

Лев вздрогнул в последний раз, задние лапы конвульсивно дёрнулись, а затем он застыл.

Ещё!

Рой начал наполнять его труп как гротескную куклу, выедая изнутри. Десятки тысяч насекомых заставляли шкуру бугриться и натягиваться. Она не могла вместить всего напора.

Капля Ауры вновь насытила мух.

Шкура треснула. Раз, другой, и начала расползаться, а изнутри выползли окровавленные крупные чёрные создания, потирающие лапки. Их крылья трепетали, не теряя даже доли моей ярости.

Взгляд обежал местность. Пустота. Лишь один лев умудрился скрыться, но искать его сейчас — не вариант. Энергии на поддержание Ауры почти нет.

Ему повезло.

Рой, капая кровью на горячие камни, принялся собираться в человеческую фигуру. Я тут же вселился в неё и открыл уже свои собственные глаза, будто бы по новой осматривая получившуюся картину.

В воздухе висел тяжёлый запах крови. Вокруг беззвучно летали мухи. Я позволил им начать трапезу над телами львов. Нужно восстановить силы, да и проголодался я, признаться честно.

Часть эмоций словно бы осталась там, в насекомых. Это одновременно радовало и нет.

Выпрямившись, я глубоко вдохнул, снова ощущая позабытый было жар. Раскалённому ветру, казалось, было плевать на разыгравшуюся резню. Песок шуршал под ногами, ссыпающийся с камней, в горячем воздухе плавал аромат бойни.

Ребис стоял, не отрывая от меня взгляда. Его нож, который он толком и не использовал, дрожал в руках. Пальцы побелели, глаза будто остекленели. Брат отступил на шаг, потом ещё один.

— Ч-что… — прошептал он, не в силах найти слов. — Это что, мать твою, было? Ты в демона превращался?

Моргнув, я обернулся на него, будто бы заново оценивая. В голове заворочались мысли по поводу того, как можно обыграть ситуацию. Хотя бы постараться…

Ох, не хотел я демонстрировать им свои силы! Особенно эту их сторону. Тем более вот так.

— Нет, — спустя удар сердца сухо ответил я. — Но, видимо, близко.

Ребис сглотнул, его взгляд метался между мной и телами львов. На миг его лицо исказило что-то среднее между страхом и отвращением. Он, как зачарованный, смотрел на тонкие струйки крови, что всё ещё стекали со шкуры ближайшего зверя. Ползающие по нему мухи издавали негромкий, но болезненно жуткий скрежет.

Не ошибкой ли было оставить их?

— Ты… — Ребис замолчал, едва не выронив нож. — Ты — Прóклятый. Как в тех историях, что нам рассказывали в деревне… В тебе что-то от… от тёмного Шаграса, с которым сражался Наршгал!

— Небось, лично их обоих видел? — не смог сдержать я язык. В голосе звучал горький сарказм. Внутренний голос монотонно твердил: «Я же говорил, всё так и будет!»

Не хочется признавать его правоту. Очень не хочется.

Зана, до этого молчавшая, поднялась на ноги. Её мокрые штаны ещё не успели подсохнуть, демонстрируя следы недержания. Девушка неумело прикрылась руками, но взгляд не отводила. Смотрела широко раскрытыми глазами, дышала сбивчиво, неглубоко.

«Страх, — осознал я. — Она боится меня не меньше, чем того льва».

— Я думала, это просто сказки… — наконец прошептала она. Голос её звучал так, словно она сама не верила собственным словам. — Но чтобы… ты… так…

Зана обвела взглядом разорванные тела львов, разбросанные по склону, и её лицо исказилось от ужаса. На лбу проступили капли пота.

— Это ненормально, — её голос дрожал. — Не бывает так, чтобы человек… превращался в… такое…

Вета, стоявшая чуть поодаль, судорожно сжимала руки в кулаки, стараясь не смотреть на труп Кероба. Её лицо оставалось бледным, но взгляд был не столько испуганным, сколько ошарашенным.

— Ты не говорил, что можешь… вот это, — пробормотала она. — Твои силы… ты говорил, что контролируешь насекомых. Но… ты сам… сам… из них…

Судя по виду, её вот-вот вырвет. Это больно резануло по мне. Прямо по сердцу. Стало так мерзко и противно, что я едва сдержал лицо, прячась за маской отстранённости.

— Я и сам не до конца знал, — помедлив, ответил я, пробуя тот план, который задумал минуту назад. Мой голос звучал глухо, как будто доносился из-под земли.

Я поднял взгляд на друзей, вытирая отчего-то взмокшие руки о плащ, будто это могло смыть липкие следы недавней битвы. Их взгляды говорили о многом — страх, тревога, отвращение, недоумение. Тот же самый взгляд, который в деревне бросали на подозрительных чужаков или охрану сборщика налогов.

И ведь они не были фанатиками, как Дервис! Не были зашоренными почитателями религии! Я знаю это. Мы частенько смеялись над глупостями проповедей Милегера. А Вета так и вовсе приняла мою суть. Приняла! Даже говорила, что контролировать насекомых — это здорово!

Почему же тогда сейчас она выглядит так, словно я на её глазах изнасиловал котёнка?!

— Вот почему ты всегда был… странным, — выдохнула Зана, отступая ещё на шаг. — Я думала, что… мой интерес… хах… Ты… Прóклятый… как в легендах, — её несвязные слова становились всё тише, пока совсем не прекратились.

Я молча встретил её взгляд. Пустынный ветер пронёсся над нами, хлестнув по лицам. В это мгновение мне казалось, что я прямо-таки вижу, как незримое расстояние между нами становится невыносимо больши́м.

В груди жгло разочарование. Я надеялся, что достаточно постарался, выбивая из их голов религиозную чушь. Я думал, что, чуть ли не ежедневно проводя время друг с другом, мы достаточно сблизились!

Слова вырвались помимо воли. Горькие, как корень иссопа.

— Сами-то вы безгрешные, — хмыкнул я, отвернувшись и снова обтирая руки. — Святые, верно?

Молчание повисло в воздухе — тяжёлое, вязкое, словно сгусток крови на раскалённом песке. С этого момента между нами ощутимо пролегла