Скованная льдом - Нина Черная

— А ты про пророчество поведай взамен, — согласился Макар, — кто его произнес, когда, почему я о нем слыхом не слыхивал? И где твоя нареченная?

Послышался тяжелый вздох.

— Тогда пройдем в трапезную, — криво улыбнулся Светозар, прожигая Макара взглядом, я не утерпела, глаза подняла, — да отобедаем. Долгий разговор нам предстоит.

* * *

Трапезная представляла из себя комнату с округлыми стенами, прозрачными с одной из сторон, с видом на багряный закат. За стеклянными стенами ее открывался целый мир, как мне показалось, сказочный, богатый и разнообразный. Солнце лениво подползало к горизонту, наполняло все золотисто-красным свечением.

Я не выдержала, несмело шагнула ближе к стене и тут же охнула, вниз круто уходил скалистый обрыв, теряясь в густой зелени растений. Ведь, насколько я у ворот рассмотреть успела, жилище Белого бога окружали острые скалы, за ними начинался густой лес. Видно, терем построен таким образом, что одна часть его как бы в низине, за опасными скалами, а вторая возвышалась над морем. Чтобы открывался волнительный вид на эту самую лагуну — закругленная полоса белоснежного песка, омываемая морем.

Оно, кстати, тоже переливалось под мягкими лучами, бархатилось пеной, звало к себе. Меж деревьями по дороге к терему я и разглядеть такой красоты не успела, а сейчас взгляда оторвать не могла. Хоть и понимала, что это невежливо, и вести себя скромнее надо.

— Нравится? — раздался почти над ухом голос Светозара, от чего я вздрогнула и шарахнулась в сторону, потеряв контроль.

Его брови тут же поползли вверх, а в глазах застыл немой вопрос, но интересоваться моим странным действием он не стал. А я попятилась невольно и почувствовала, будто щеки загорелись алым пламенем. Но далеко не ушла, попала в родные объятия.

— Не пугай мою невесту брат, — усмехнулся Макар, нежно стиснув мои плечи пальцами, — она с бессмертными богами общаться не привыкла, ей время надо.

Светозар развел руками и растянул губы в виноватой улыбке, только взгляд цепко прошелся по моей фигуре, пугая все больше. Вот бы быстрее обвенчаться, да домой сбежать. А видов и у нас отличных хватает. Эка невидаль, большая соленая лужа, над которой кружат горластые птицы.

Светозар, тем временем, жестом пригласил нас к длинному столу. Тот буквально ломился от незнакомых лакомств, а в воздухе веяло такими дурманящими запахами специй и мяса, что мой желудок недовольно сжался, требуя приступить к трапезе немедленно. Кроме трапезной зоны в комнате предметов больше не углядывалось, поэтому я внутренне поразилась размерам стола, который, казалось, занимал большую часть пространства.

Чтобы я перестала ловить ворон, Макар подтолкнул меня к плетеному стулу, коих оказалось три, четвертый же, в который уселся сам хозяин, походил больше на искусно вырезанный трон из диковинных пород дерева. Потому что под лучами, вольно проникающими через прозрачные стены, он переливался всеми цветами радуги, будто подмигивал.

Обедали молча, потому что еда оказалась такой вкусной и необычной, что я, кажется, потеряла голову и уплетала порцию за порцией. Даже думать не хотелось, как это со стороны выглядело. Но вот, наконец, подали ароматные напитки, и я довольно откинулась на неожиданно удобную спинку стула. Глаза слипались, а мужчины начали негромкую беседу, не привлекая к ней меня. Незаметно для себя я погрузилась в сон.

Черный бог

— Выйдем? — спросил я жестко. Наигранного спокойствия как не бывало.

Светозар молча поднялся со своего любимого трона, который подарил ему когда-то я, когда еще не хранил на него обиду сильную. Я покинул трапезную следом, бросил тревожный взгляд на дремавшую Настеньку. Это к лучшему, негоже ей разговоров наших слушать, да переживать напрасно.

Мы преодолели крутые ступени, выдолбленные прямо в горной породе и вскоре спустились на открытую террасу. Из нее открывался вид на лагуну. Оттуда слышался крик чаек и бархатистый шум волн. Брат всегда любил уединение и красоту. С веками его предпочтения не изменились.

— Зачем на самом деле явился? — бросил мне Светозар, а во взгляде привычная надменность.

Никакой показной благодетели, никакого образа понимающего и справедливого. Как только Настенька его сущность почувствовала? Ведь затряслась вся, сжалась, в меня вцепилась. От воспоминаний о ее ледяных пальчиках на рукаве моей рубахи на сердце потеплело, а вопреки всему на губах заиграла улыбка. Но я тут же ее спрятал от зоркого взгляда брата.

— Я не врал тебе, пришел венчаться, — стиснул кулаки и приготовился ко всему, чему угодно. Брат всегда непредсказуем.

То с родственными чувствами лезет, то убить пытается. Вспомнив причину, по которой я с братом не общался так долго, как раз и была его вспышка ярости.

Я тогда возмутился, что он создал мне жену, не спросив моего мнения и поставил перед фактом. Либо добровольно жениться, либо насильно. Но в любом случае я оставался в проигрыше.

Тогда-то я и ощутил на своей шкуре, каков брат в гневе, если серьезно настроен. Единственный раз в своей бесконечной жизни почувствовал себя смертным. Неприятное откровение.

В глазах Светозара мелькнула насмешка, но он тут же отвернулся, оперся ладонями на белоснежное ограждение, устремил свой взгляд вдаль, к самому горизонту. Я поджал губы, но не стал комментировать его отношение. Не стоит оно того.

— Не спросишь, что с Фросей стало? — спросил он вдруг, а в голосе почудилась спрятанная скорбь.

Сердце неприятно кольнуло от упоминания первого сотворенного мной духа. От того, что она оказалась “сырой”, недоделанной, ее захватило сумасшествие. Только Светозар отчего-то не избавился от подаренного ему брака в первые же минуты. Он спрятал ее в своем тереме и сказал, что это лучший подарок. Тогда мы только учились своей силе и создавали свои царства. Неужели, он прервал ее мучения? Нет, лучше не знать. И не думать о том, что именно она могла быть его нареченной.

— Я знаю твои привычки, — поморщился я невольно, — можешь не рассказывать.

— Странно, что ты их не перенял.

— Зато их переняла Морена, — я помедлил, но все же спросил, — скажи, пророчеству можно доверять?

Светозар повернулся ко мне снова, а во взгляде появилась усталость, будто надоело ему быть бессмертным.

— Раз оно тебя так интересует, то отвечу, — начал он, вновь приобретая привычный вид надменного мерзавца, — пророчество появилось до нас с тобой, когда мира еще не было. Только текста истинного никто не знает. Поэтому я предпочитаю в него не верить, и ему не следовать, — он смерил меня предупреждающим взглядом и жестко отрезал, — даже не думай создавать для меня вторую половинку. Мне прекрасно живется одному.

— С человеческим гаремом, — добавил я ядовито, не утерпел.

— У меня